Домовой хмыкнул.
– Эти рыжие… Эх… Папирус! Имя-то какое неприятное. То ли дело я, Махро! – не переставая бухтеть, он направился к двери. Щеколда на ней уже почти открылась. – Лезут всякие любимцы чужого добра, руки бы оторвать. И кого только земля благодатная на себе не носит!
Домовой уверенно плюнул на дверь, и щеколда с грохотом опустилась назад.
Кто-то по ту сторону взвыл с болью в голосе.
– Так-то! – довольно хмыкнул Махро. – Пальцы отмороженные долго будут восстанавливаться.
– На двери охранка стоит! – сокрушался кричавший.
– Вот же Ларка! И от кого хату прячет? Совсем ополоумел, такие охранки ставить. Залечивать неделю, не меньше, будешь!
– Вот он вернется! Я ему… Ох! Здравия желаю!
– Чего стоим? – четвертый голос появился внезапно, резкий и властный. От него у меня холод прошел по позвоночнику.
Я отступила, схватила Богдану за руку. Она растерянно посмотрела на меня.
– Да вроде нет никого дома! Охранка срабатывает…
– Какая охранка? – произнесли раздраженно. – Я приказал каждую щель обыскать. Совсем расслабились, проказы домового от охранки отличить не можете. Совсем нюх растеряли?! Неужели не чувствуете?
Я чувствовала.
Мне хотелось бежать и прятаться.
По ту сторону двери стоял тот, кто меня кожей чувствовал. А вернее, ту силу, что во мне была. Однажды он уже мне в драконью морду сказал, что моя магия ему знакома. И сейчас безошибочно ее распознавал, даже сквозь стены дома и толстенную деревянную дверь. Ту самую, которая затрещала под воздействием сильнейшей магии.
Охранка домового растеклась лужицей у порога.
– Ох, – произнес Махро. – Я против канцлера маловат буду!
Мы с Сойку переглянулись.
– Данка, тут только на тебя надежда!
– Богдана Драгомировна, не уверена, что смогу противостоять ему. Я в образе человека. Да и закончила всего один семестр академии. Я не великий маг…
– Так постарайся им стать! – рявкнула ведьма, прерывая меня.
Жуткий треск заглушил ее голос. Домовой взвизгнул и исчез.
Я повернулась в тот момент, когда посреди двери разрослась огромная щель. И в ней я увидела лицо Дебора Жайдари.
Он тоже меня увидел. Губы его растянулись в злорадной ухмылке.
– Я так и знал! Еще там, на поляне, я ощутил ледовую магию. Твою магию. Это ты спасала принца. Ты!.. – Глаза его сузились. – Самозванка. Я догадался об этом, едва тебя увидел. Истинная КалЛей голос боялась повысить при мне. Она слово сказать против не смела. А ты… Но как же хорошо, что все так вышло! Едва мне донесли, что в пещеру с озером проник ледяной дракон, как я сразу понял, кто он. И поспешил вернуться. Я так рад, что ты здесь! Ведь иметь в подчинении дракона – это высшая награда за все годы унижений и изгнания! Мне пришлось жить под чужой личиной, изменить себя, свое имя, лицо. Но я смог подняться! И мое время настало!
Я ошарашенно смотрела на Дебора. Он усмехался. Глаза его горели безумием.
– Да, моя девочка, да! Я жил надеждой на возращение. На отмщение… Всем Таллрианам. О-о-о! Я мечтал их уничтожить! И пусть кронпринцу будет так же больно, как и мне в тот день, когда я потерял все и стал изгнанником. Единственная, кто так и осталась верна, – моя дочь, Мари. Она помогала мне. У нас был четко выверенный, идеальный план. Вот только… КалЛей, на удивление всем северным, получила от богов темную магию. А такое скрыть невозможно. Из академии принцев пришло приглашение на учебу. Отказать было нельзя. Пришлось отправить девочку в академию. Но как же я был удивлен, когда узнал, что серая мышка Зения постоянно крутится рядом с принцами! Но еще сильнее я поразился, узнав, что она уверенно очаровывает того, за кем так пристально следила моя дочь. КалЛей стала помехой. И я решил, что пора бы тебя вернуть назад. Поверь, моему изумлению не было предела, когда на месте покорной и безропотной Зении я увидел уверенную, излучающую просто сногсшибательную волну магии девчонку. Ты стала мне нужна. Необходима. Рядом с тобой закипала кровь. А уж когда узнал твою магию в лесу и понял, кто ты… О-о-о! Это вознаграждение за все, что принцы сделали со мной! Теперь у меня есть дракон и источник! Вместе мы восстановим справедливость. Мою справедливость! Свергнем проклятых принцев!
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, и закатай губу! – выкрикнула Богдана и ткнула меня в бок локтем. – Данка, чего стоишь? Психам место в психбольнице! Знаешь, Муратова, мне кажется, что умалишенных властителей многовато на один этот мир. Я бы их проредила. Ну, хотя бы на одного канцлера сделала меньше.
Я нервно улыбнулась. Умение Сойку шутить даже в такой ситуации было похвально.
Подняла руки. Все, что помню, все, что учила, всплыло в сознании. Магия поднялась изнури, готовая нанести удар. Я была прилежной студенткой. В меня даже декан Гордилир поверил.
Я не ударю в грязь лицом.
В зале харчевни взвыл вихрь, поднял стулья и столы, швырнул их к дверям, забаррикадировав их. И тут же все покрылось толстым слоем льда. И окна, и стены. Снаружи бились и стучали стражи, я слышала, как заиграла зимней стужей магия канцлера.
Приложила ладони к хладной стене. Прикрыла глаза, представляя, как за дверью, вдоль улицы, поднимаются из земли ледяные сталагмиты.
В ответ на мой стихийный удар снаружи послышались вскрики. Земля задрожала, подчиняясь моей магии и поднимая из снега ледяные выросты.
А теперь буря!
По моим пальцам прошел лед, казалось, сама кровь во мне заиндевела. За стеной разнесся дикий вой. А следом крики Дебора, пытающегося усмирить внезапную стихию. Треск разрушаемых сталагмитов, и тут же хруст поднимающейся ледяной стены, вызванной моей силой.
Лед на лед. Стихия на стихию.
– До заката бы продержаться! – произнесла надрывно. – Я драконом обернусь, потолок выбьем и улетим. Там лед, снег и лютый холод нас поддержат. Будем лететь, сколько сможем.
Богдана кивнула.
– Я посмотрю, что здесь в погребах и подсобках еще есть. Может, травки нужные найду. Тогда смогу сделать путеводный заговор. Да пребудут с нами все здешние боги! Повезет – выберемся.
Я не ответила, все мои силы были обращены на сдерживание ударов канцлера и его магов.
Я старалась. Дробила пальцами лед. Ногти все сломала. Губы потрескались. У меня перед глазами плыли круги и тряслись ноги. Стоять я была не в силах. Опустилась на колени, уперлась ладонями в пол. По венам бежали колючие холодные хрусталики. Казалось, я уже не я, а кусок неживой замерзшей плоти.
Интересно, что происходит со стихийниками, если они полностью поглощаются своей стихией? Что бывает с тьмой, играющей с огнем, я видела. А холод? Снежные королевы у них здесь бывают? Или я встану рядом с хозяином харчевни молчаливой прозрачной статуей?
Мне стало жутко от этой мысли. И все-таки я погружалась в себя, поднимая все, на что была способна. Стук сердца
