Ловчее Рыси вскрикнул от радости и привстал на коленях, однако сразу опять повалился на подстилку.
Теперь уже пришлось защищаться Медведю. Тяжело дыша, с видимым усилием махая одной рукой своей огромной палицей, он отбивал удары Большелобой и даже время от времени отступал. Рука быстро уставала, двигалась все медленней и медленней, и вдруг палица Большелобой опять наскочила на его тело: на этот раз на выпуклую волосатую грудь. Вожак потерял дыхание. Едва успевая загораживаться от ударов, заплетаясь ногами и чуть ли не теряя равновесие, он пятился к стене пещеры, на которую костер отбрасывал огромные уродливые дерущиеся тени. Тут, однако, он овладел своей отшибленной рукой и вновь взялся ею за палицу.
Все же от удара в грудь Медведь долго не мог оправиться и долго его движения были нерасчетливы и вялы. Благодаря этому женщине удалось еще дважды достать его дубиной, правда, не так ощутимо, как первые два раза.
Ловчее Рыси был вне себя от радости. Он глазам своим не верил, дивясь необычайной для женщины силе и ловкости возлюбленной. Не всякий мужчина так умело владел этим оружием, а его, такой массивной палицей, столь энергично могли управляться лишь немногие.
Медведь же был обескуражен. Он уже жалел, что недооценил силу Большелобой, что, опасаясь ранить любимую женщину, старался лишь выбить из ее рук палицу и в результате неожиданно оказался в таком неприятном положении. Теперь он все силы прикладывал, чтобы тоже достать ее дубиной. Однако и сейчас он жалел Большелобую и хотел ударить не по-настоящему, а лишь слегка - только пугнуть. Ему бы наверняка это удалось, если бы он не очень горячился и был осторожен. Когда Большелобая сделала ложный замах, он ответил на него, приняв за настоящий, и та обрушила на его голову палицу. Этот коварный прием чужеземки был совершенно неизвестен ему, как неизвестен никому из воинов Племени горного барса. Потому удар ее был неотразим.
Ловчее Рыси, уверенный, что палица проломила врагу голову, так вскрикнул от радости, что на недолгое время вновь потерял сознание. Очнувшись, он к изумлению и ужасу своему, увидел, что Медведь по-прежнему стоит на ногах, дерется с Большелобой, а на голове его не заметно и капельки крови. То ли череп у вожака был таким крепким, то ли удар уже порядком утомленной Большелобой оказался недостаточно сильным, но голова его осталась цела и лишь обзавелась большущей шишкой.
Однако не так легко поплатился он за свою ошибку, как показалось это Ловчее Рыси. Если бы молодой охотник не потерял сознание, он бы увидел насколько сильно удар потряс вожака, как вслед за ним тот пропустил еще три удара и только чудом сумел смягчить их, слабо, но все же точно отбив.
Полученные ушибы обессилили Медведя. Он почувствовал, что жизнь его в серьезной опасности и был не на шутку испуган и разъярен. Только сейчас он понял, что Большелобая - женщина, обладающая силой, какую далеко не каждый мужчина имеет, что это искусный боец. При мысли, что он может быть побежден женщиной, его охватила слепая, бешеная ярость, которая вытеснила в нем страх, и он сумел вновь обрести силы и переломить ход поединка.
Стремительно один за другим Медведь обрушил на Большелобую размашистые мощные удары, сопровождая их злобными гортанными выкриками, гулко разносящимися по пещере. Она быстро пятилась, едва находя силы отбивать его дубину. Теперь у вожака и в мыслях не было хоть как-то ее щадить. Теперь он спасал свою жизнь, и ярость застилала ему глаза.
Наконец после одного особенно сильного удара Медведя женщина не удержала в руках палицу, и та отлетела далеко в темноту, стукнувшись где-то о камни. Вожак издал победный свирепый рев и занес дубину для последнего удара. Ловчее Рыси закричал, силясь подняться, но тут же облегченно вздохнул, вновь изумившись проворству Большелобой. Не растерявшись, она схватила с земли увесистый камень и швырнула его в Медведя. Поскольку руки с палицей были над головой, туловище противника оставалось открытым, и камень угодил ему точно в живот, как и метила Большелобая. Вожак охнул и сжался крючком. Большелобая подскочила к нему и, ударив с размаха кулаком по голове, сбила его с ног. Он упал навзничь вблизи от Ловчее Рыси. По мутным чуть прикрытым глазам его и бездвижному телу молодой охотник догадался, что он оглушен, и пополз к нему на четвереньках, чтобы вцепиться зубами в горло. Однако руки и ноги, сразу задрожали и обессилили, и юноша беспомощно лег на бок. Тут же стал снова стараться приподняться, не спуская глаз с врага. Вожак начал шевелиться.
Большелобая схватила обеими руками палицу Медведя, которую тот продолжал еще крепко держать, и стала что есть сил дергать ее, чтобы вырвать из его рук. Но через несколько мгновений вожак сумел вдохнуть воздух, и, после этого сразу придя в себя, отпихнул Большелобую ногой в живот. Женщина отлетела на несколько шагов и упала на камни.
Вожак встал и пошел к ней. Ноги его заплетались. Женщина успела подняться и побежала вверх по склону, куда упала ее дубина. Медведь тоже исчез за нею в темноте. Скоро оттуда раздался перестук палиц - Большелобая успела найти выбитое оружие.
Ловчее Рыси до боли в глазах всматривался в темноту, но ничего разглядеть не мог. Он сделал еще одно неимоверное усилие встать и встал наконец, но ноги его подкосились, и он вновь оказался на каменном полу пещеры.
Перестук палиц прекратился, и послышалась какая-то быстрая ожесточенная возня. Она продолжалась долго, и часто заглушалась ставшими еще яростней воплями вожака и пронзительными криками Большелобой, которая, казалось, озверела еще больше, чем он. У Ловчее Рыси холодело в душе с каждым ее криком. Он и не думал, что его возлюбленная способна так страшно, свирепо кричать. Были в ее крике и отчаяние, и ненасытная злоба, и радость безумия.
Вдруг по склону из темноты скатились к костру два грязных окровавленных тела. Женщина и мужчина старались добраться друг другу до горла.
Ловчее Рыси взвыл от ярости и бессилия и тут увидел свое копье, то самое с закаленным на огне концом древко, которое теперь заменяло ему копье и которое он редко брал с собой на охоту, почему оно и было сейчас здесь, а не в лесу. Это копье стояло прислоненное к озаренной светом костра стене. Мысль о том, что малейшее промедление может стоить любимой жизни, придала молодому охотнику сил, и он, кряхтя от напряжения
