Лежащий Зубр хотел спросить: "Кого?", но онемел и внутренне замер - он вдруг догадался. Не случайно же она здесь. Значит, она шла за ним. Увидела, как он пошел в лес и пошла за ним. Ведь не просто же так. Он смотрел на нее, и теперь Лэй казалась ему самой красивой женщиной племени. Хотя до этого момента считал, что некоторые ее сородницы гораздо красивее. Он даже тайно был влюблен в них. Нужно заметить, что Лежащий Зубр, как его соплеменники, тоже не сразу оценил красоту кроманьонской женщины. Как и они, он прошел на этом пути те же этапы: вначале ему понравились только их стройные тела, а затем и лица.
Лежащий Зубр глядел на нее в немом восторге, с благоговейным трепетом, как на высшее существо. Он по-прежнему не мог вымолвить ни слова, потому что боялся, что она назовет кого-то другого, и тогда нежданно явившаяся прекрасная надежда рухнет, вдруг поманившее счастье исчезнет, как чудесный сон. Надежду прибавлял особый, добрый, какой-то бархатно-нежный оттенок ее огромных серых глаз. Явно она что-то хотела сказать ему очень важное. Но если бы Лэй действительно желала отдаться ему, то разве бы так она смотрела сейчас на него? Конечно, не так. В ее глазах была бы страсть. Он хорошо знает, как женщины глядят на мужчину, когда желают его. И в самом деле, что это он возомнил о себе?! Разве он красавец? Для своих соплеменников - да. Но здесь его считают чуть ли не уродом. Если бы не его охотничьи подвиги, не его силовое превосходство над большинством местных мужчин, его, конечно, все бы презирали здесь и со временем съели бы, как съели коренных жителей этих мест, его собратьев по расе. Нет, Лэй он не мог понравиться. Несомненно, она имеет в виду кого-то другого. Но тут глаза ее полузакрылись, заволоклись туманным блеском. Именно так смотрят женщины, когда страстно желают отдаться.
Вдруг она произнесла:
- Один ты мил мне.
Хотя Лежащий Зубр с трудом поверил своим ушам, но он хорошо знал, что должен делать мужчина в таких случаях. В следующее мгновение молодая женщина уже была в его страстных объятиях, а еще через мгновение уже лежала под ним. Но в этот момент он вдруг вспомнил, что говорила Лэй о своем бывшем муже, и подумал, что сейчас тоже едва ли отличается от животного. Он сдержал в себе бурный порыв грубой похоти и в дальнейшем сумел быть по-настоящему ласковым, хорошим любовником.
Вернулись в стойбище они, держась за руки: здесь это, как и в Племени горного барса, тоже считалось свидетельством заключения брачного союза. Лэй счастливо улыбалась. А уж о Лежащем Зубре и говорить не приходится.
Ради жены он перестроил свое жилище, сделав его более просторным, крепким и менее проницаемым для дождей.
Женитьба удивительным образом изменила отношение к Лежащему Зубру женщин племени. Он почему-то сразу стал им казаться гораздо более привлекательным. Возможно, потому, что избрание дэной в мужья считалось большим успехом для мужчины, ведь, по общепринятой логике, выбор одного из числа многих должен свидетельствовать об обладании им лучшими достоинствами, чем у большинства. Местные красавицы обратили на него внимание. Этой ситуацией Лежащий Зубр не мог не воспользоваться, тем более теперь, когда сложный психологический комплекс, заставлявший его удерживаться от драк со здешними мужчинами, перестал действовать после того, как он узнал о завоевании Племенем волка земли, принадлежавшей неандертальцам, и его исключительно жестоком, людоедском, торжестве над побежденными.
Пока продолжался медовый месяц, Лежащему Зубру не приходило в голову изменить Лэй. Но после того, как она забеременела и остыла в ласках к нему, он вскоре вступил в борьбу за одну из красавиц и уверенно победил всех, кто оспаривал ее. Со временем сделал таким образом своими женами еще двух женщин.
Лэй сильно переживала его предательство. Сделав выбор в пользу Лежащего Зубра, она мечтала о счастливом замужестве, о том, чтобы быть единственной у мужа, желала и сама сохранить ему до конца жизни верность. Теперь она видела, что разочаровалась и в этом мужчине, хотя и по другой причине. Будучи дэной, она по закону племени могла в любой момент порвать с мужем, и тот не имел права воспрепятствовать ей, тогда как женщина, не принадлежавшиая к числу дэн, обычно освобождалась от власти нежеланного мужчины только, когда у него отбирал ее другой, или, когда с годами сама становилась нежеланной. С горькой обидой Лэй часто думала о разрыве с Лежащим Зубром, но каждый раз откладывала окончательное решение, потому что продолжала любить его, а сейчас, как ни странно, даже еще более, чем раньше. Супруг же ее наслаждался жизнью, ставшей для него счастливой как никогда. Это продлило пребывание неандертальца в Племени волка: о возвращении он теперь, хоть и задумывался, но гораздо реже. Лэй не теряла надежды вернуть прежние отношения с Лежащим Зубром, которые не отравляла постоянная беспощадная жгучая ревность. Она знала о большом желании мужа возвратиться на Родину, знала также о том, что края неандертальцев необычайно суровые, что чем далее углубляться в их земли, тем только становится все холоднее, обстоятельство, которое, кстати, долгое время удерживало многочисленные племена кроманьонцев от переселения с просторов Азии в Европу. Лэй знала и о том, что остальные жены Лежащего Зубра не испытывают ни малейшего желания отправиться с ним в страну неандертальцев, о чем не раз говорили. Только для нее, Лэй, жизнь с ним и там будет желанна. Поэтому она стала упорно склонять возлюбленного к возвращению на Родину. Она нарочно часто расспрашивала о ней, о его сородичах и всегда заканчивала такие разговоры вопросом, не хочет ли он вернуться? Лежащий Зубр отвечал, что очень хочет. "Ну так пойдем же, давай пойдем", - горячо предлагала Лэй. Поначалу ему нравились подобные разговоры, и он не без интереса выслушивал эти предложения, но потом упорно стал отмалчиваться. Такая перемена в нем произошла, когда остальные его жены наотрез отказались последовать за ним в "Страну белых карликов", а здешние мужчины запретили ему заставлять их идти туда.
У людей Племени волка был обычай, который они неукоснительно соблюдали, который, по сути, являлся их любимым религиозным праздником. В каждое полнолуние они собирались на небольшой поляне в лесу. На краю ее стояло невысокое дерево с обломанной верхушкой и очищенным от ветвей стволом. Ствол венчал череп волка. Можно сказать, что это был один из
