Однажды во время такой пляски Лежащий Зубр оказался к идолу так близко, как никогда раньше, и увидел, что на сучках ствола, оставшихся от обломанных веток, висит что-то. В достаточно ярком свете луны сумел разглядеть, что это амулеты на тесемочках. После танца из любопытства спросил, чьи фетиши висят на идоле, и узнал, что они принадлежали убитым и съеденным неандертальцам и как боевые трофеи составляют предмет большой гордости племени.
Лежащего Зубра вдруг поразила мысль: "А вдруг он там есть...Тогда все будет ясно". Неандерталец чуть даже не бросился к идолу, чтобы начать перебирать и рассматривать амулеты, но вовремя остановился, вспомнив, что к нему имеют право прикасаться лишь два человека - Мать племени и главный охотник, вспомнил, как однажды одного мальчика сразу убили только за то, что он, слишком увлекшись пляской, случайно коснулся идола.
Лежащий Зубр пришел сюда на другой же день после охоты, когда здесь никого не было. Солнце опустилось уже за верхушки деревьев, но здесь, на поляне, еще было светло как днем.
Он быстро с волнением стал перебирать, рассматривая, висевшие на сучках идола амулеты. Тотемический символ всех их был - клык кабана: опытный охотник без труда узнал его. Значит, тотем племени, жившего в этих местах до прихода кроманьонцев, был кабан и называлось оно Племенем кабана. Лежащий Зубр рассматривал фетиши на тесемочках, а сам думал, разумно ли было надеяться найти здесь ответ на столь волнующий его вопрос, причем вопрос, непосредственно связанный с целью его путешествия сюда, в этот далекий край.
Он снимал амулеты то с одного, то с другого сучка. Но нет, все одинаковые - клыки кабана. Да, конечно, он ошибся. И правда, вероятность найти то, что он надеялся сейчас увидеть здесь, слишком ничтожна. Впрочем, отсутствие этого может вполне свидетельствовать об изначальной бесполезности далекого путешествия сюда, подумал сообразительный Лежащий Зубр. А значит, он все же не зря пришел сейчас к идолу, потому что ему хотелось знать, правильным ли было решение отправляться к Большой воде.
Вот он опять рассматривает на своей широкой заскорузлой ладони еще несколько клыков. И вдруг внутренне вздрогнул и затаил дыхание, увидев среди них явно не кабаний клык. Да это же клык горного барса! Ну конечно же! С замершей душою стал внимательней рассматривать. Да это же он! Да, да, это он! Ну конечно же, это тот амулет, как ни трудно в это поверить! Усомниться не дает тесемочка, на которой два узелка. Второй узелок он сделал сам, своими руками, когда тесемочка порвалась и нужно было ее воссоединить.
Лежащий Зубр повесил остальные снятые амулеты обратно на сучок, а этот решил спрятать и надеть себе на шею, когда будет идти в родной край. А пойдет туда, наверное, скоро: теперь, когда ему открылось то, ради чего совершил путешествие, осталось меньше причин, удерживающих его здесь. Конечно, не хочется расставаться с красивым гаремом, но так тянет на Родину. В конце концов, какое-то время можно будет пожить и с одной женой. Да и Лэй тоже хороша. Пусть и не так, как его другие жены. Зато она согласна идти с ним. Даже сама уговаривает идти. А там, в его племени, она будет всех красивее. Да, надо идти. А когда еще лучше идти, как не сейчас, когда началось лето: можно успеть прийти в Племя горного барса до осени. Да и Лэй не обременена теперь ни беременностью, ни ребенком. Конечно, жаль, что тот прожил лишь несколько дней. Зато без него идти будет легче.
Уже через день Лежащий Зубр и Лэй покинули Племя волка и отправились в путь. Неандерталец оставил здесь трех женщин, которые ждали от него ребенка. В положенное время они разрешились от бремени, явив на свет трех крепышей. Те оказались более жизнеспособными, чем чисто-кроманьонские дети, поэтому двое из них сумели дожить до того счастливого момента, когда после успешного прохождения положенного испытания главный охотник вручил им настоящее, не учебное, а боевое оружие, что означало, что они приняты в охотники и воины.
Заметим, что если бы успел, то непременно завел бы Лежащий Зубр в родном племени еще жену, кроме Большелобой и, возможно, не одну, так как очень понравилось ему жить в многоженстве. Полтора года он прожил в родном племени с нею и не собирался отказываться от этого намерения, однако исполнение его решил на некоторое время отложить, ибо видел, как тяжело привыкает она к жизни в чужом племени и не хотел причинять ей лишних переживаний.
10
Но вернемся к тому времени, когда Лэй уже счастливо жила в замужестве с нашим могучим юным героем. Правда, счастью их суждено было омрачиться. И виной тому, как мы знаем, было неожиданное появление Лежащего Зубра. Читатель помнит какое впечатление произвело это появление на Ловчее Рыси, Большелобую и их соплеменников. Решив не охотиться больше в Еловой долине, они надеялись уберечь себя от новых встреч с ним. Но он явно старался подобраться ближе к сородичам. Собирательницы не раз замечали поблизости от мест, где занимались своим делом, чьи-то большие следы. Женщины спешили сообщить об этом тому, кто их охранял, а охранял собирательниц обычно кто-нибудь один из охотников. Он безошибочно определял, что следы принадлежат Лежащему Зубру.
Собирательниц стали охранять трое воинов. Когда большинство мужчин находились на охоте, становище теперь тоже охраняли три воина, хотя до этого караул около пещеры нес лишь один. Уменьшение почти на четверть численности тех, кто добывал мясо, заметно ухудшило снабжение племени главным видом пищи.
Раньше часто бывало, что увлеченные своим делом женщины и девочки, невольно удалялись в сторону от группы собирательниц. От страха перед бродящим поблизости выходцем с того света такое случалось уже очень редко. Однако все же случалось. Однажды две женщины, звали их - Выхухоль и Зяблик, напали на обильную россыпь съедобных корнеплодов. Отправляя одни себе в рот, другие - в корзину, они не заметили, как отбились от остальных. Вдруг Зяблик замерла, не донеся корешок до рта, и уставилась округлившимися от ужаса глазами на заросли подлеска. Выхухоль, заметив ее испуг, повернула голову назад. Лес в
