Кэтрин
Торния, Питория
«Я буду верна Бриганту и своему отцу».
Клятва, принесённая принцессой Кэтрин Бригантийской в день своего шестнадцатилетияВсе солдаты покинули помещение, в комнате остались только Цзян, Борис, Кэтрин и её служанки. Цзян подошёл к брошенному Эмброузом мечу и осмотрел его так, будто никогда в жизни не видел подобной вещи.
– Должен сказать, что чем дальше, тем с большим нетерпением я жду нашей свадьбы. Я не сомневаюсь, что наш брак уж точно не будет скучным. – Цзян повернулся к Кэтрин: – Однако, мне кажется, что мы должны найти более подходящее место, чтобы обсудить то, что здесь только что произошло. Я сгораю от нетерпения услышать всё об этом сире Эмброузе.
Цзян нежно, но уверенно взял Кэтрин под руку и повёл к выходу.
– Думаю, нам стоит перебраться в синюю комнату и выпить немного чаю. Присоединитесь к нам, принц Борис? Полагаю, что чай-то вы пьёте?
– У меня нет желания пить чай в такой момент, – сухо ответил Борис.
– В таком случае, остаёмся только мы, миледи, – заметил Цзян, повернувшись к Кэтрин.
Некоторое время спустя Кэтрин и Цзян сидели за маленьким круглым столом, украшенным замечательной бледно-синей и белой плиткой. Сара и Таня сидели неподалёку, делая вид, будто заняты беседой друг с другом, но Кэтрин знала, что служанки ловят каждое слово их разговора.
Кэтрин попыталась незаметно расслабить плечи, чтобы снять напряжение. Цзян казался спокойным. Слишком спокойным для человека, который только что обнаружил свою невесту в обществе другого мужчины. Она боялась даже представить, что бы произошло, появись Цзян пораньше, когда Эмброуз нежно вытирал её слёзы своими пальцами.
А теперь Эмброуз в темнице. По крайней мере, он жив.
– Так что же, хотите рассказать мне об этом человеке, сире Эмброузе, до чая или после?
Кэтрин лихорадочно соображала. Столько всего произошло. Если Эмброуз был прав – а она была уверена в его правоте, – то вместо свадьбы, которая объединила бы две правящие семьи, Бригант и Питория приближались к войне. Но должна ли она рассказать об этом Цзяну? Как? И поверит ли он ей? Воцарившееся между ними доверие было вещью хрупкой, новой и непроверенной. Лучше сперва укрепить его правдой – той, что она была готова поделиться.
– Сир Эмброуз был моим телохранителем в Бриганте.
«Правда».
– Он благородный человек из хорошей семьи.
«Тоже правда».
– Он никогда не сделал ничего плохого, кроме того, что успешно защищал себя от людей Бориса.
«Он поцеловал мою руку и коснулся лица, но это не так уж и плохо…»
– Он не сделал бы ничего такого, что могло мне повредить. По правде говоря, он рисковал жизнью, чтобы прийти сюда сегодня.
– Должен ли я поинтересоваться почему, или достаточно того, как он на вас смотрит?
Кэтрин замерла, покраснев.
– Эмброуз благородный человек. И я… я никогда не сделала ничего такого, чего не должна была делать.
– Я не уверен, что он благороден, и ещё менее уверен, что вы ничего такого не сделали.
– Ваше высочество, – запротестовала Кэтрин, – я…
– Прошу прощения, – перебил её Цзян, – это было грубо. Я вижу, что вы расстроены. Вы так за него переживаете?
Кэтрин сглотнула.
– Не в этом дело… не только в этом. Признаю, я переживаю за него, – она покосилась на Цзяна, но на его лице нельзя было прочесть ни единой эмоции, – но я знаю, в чём заключается мой долг, и я бы не осмелилась поставить его под угрозу глупым любовным увлечением. В данный момент я расстроена по иной причине.
Цзян, кажется, удивился.
– Вы назовёте её мне?
– Я… есть кое-что ещё. Кое-что гораздо более серьёзное, но… я не уверена, как мне стоит поступить. Меня разрывает между моим долгом…
– Долгом перед кем?
– Долгом перед Бригантом и моим отцом и долгом перед вами, Питорией и моей жизнью здесь.
Прежде чем она успела сказать что-то ещё, слуги принесли чай. Кэтрин выпрямилась, и они сидели в тишине, пока слуги расставляли чайник, стаканы и лимоны. Принцесса отчаянно пыталась представить, что бы ей посоветовала её мать. Спустя, казалось, вечность слуги ушли. Цзян налил два стакана чая и поставил один из них перед Кэтрин.
– Кэтрин, я могу дать тебе лишь один совет. Делай то, что ты считаешь правильным, то, во что ты веришь.
«Но во что я верю?»
Предать свою страну, своего отца казалось неправильным. Но таковы были планы её отца. Он солгал, обманул её. Позволил поверить в свадьбу и будущее, которое было всего лишь иллюзией. Всего за несколько дней в Торнии король Арелл и принц Цзян проявили к ней больше доброты, чем её отец за всю её жизнь, но это же не меняло того, кому она должна сохранить верность. Или меняло?
На глаза стали наворачиваться слёзы.
– Я была такой наивной. Я думала, что смогу приехать в Питорию и завоевать сердца людей с помощью нескольких платьев и цветка. Я хотела нравиться людям, хотела, чтобы меня любили. Мой отец правит с помощью страха, и я хотела добиться противоположного. За нами, бригантийцами, закрепилась определённая репутация – вы сами на это намекали… я привыкла к воинам. Я привыкла к страху и ненависти, привыкла денно и нощно следить за собой, чтобы не позволить себе неправильного взгляда или неверного слова. – Кэтрин сделала вдох. – Прошу прощения. Я не ищу сочувствия, просто пытаюсь объясниться.
Цзян коснулся её руки.
– Я польщён тем, что вы мне доверились.
– Люди ожидают от бригантийцев агрессии, жестокости… ожидают, что мы будем вызывать страх. Я хотела это изменить. Я надеялась, что люди увидят меня другой. Но возможно, я ошибалась, думая, что так просто всё изменить. Возможно, людям стоит нас бояться.
Кэтрин вздохнула и сделала выбор. Медленно она высвободила руку из пальцев Цзяна, опустила её в один из вырезов на платье и достала письмо.
– Это послание, которое мне передал Эмброуз. Мой отец собирает армию на севере Бриганта. Он собирается вторгнуться в Питорию. Вот приказы, скреплённые его личной печатью. Эмброуз украл их и привёз мне, потому что он знал, в какой опасности я окажусь, когда начнётся война.
Цзян не шелохнулся. Он сидел настолько неподвижно, словно был высечен из камня. Затем он взял свиток и прочел его. Затем перечитал снова.
– Это не подделка? Это действительно печать вашего отца?
– Да. И Эмброуз видел солдат. Он полагает, что вся затея со свадьбой… – она сделала ещё один глубокий вдох, заставляя себя произнести следующие слова, – всего лишь уловка. Диверсия, чтобы собрать всех лордов Питории здесь, в Торнии, вдали от их земель на севере.
Покрытая шрамами рука Цзяна, сжимающая свиток, дрогнула, но Кэтрин не смогла определить, от страха или от гнева.
– Ваш отец пойдёт на такое? Рискнёт всем ради войны? Рискнёт жизнью своей собственной
