– Именно на это он и готов пойти.
– Он показал себя в точности таким военным агрессором, каких всегда опасался мой отец. А вы проявили себя для Питории ещё лучше, чем я мог надеяться. – Цзян спешно поднялся. – Благодарю тебя, Кэтрин. Прежде чем идти к отцу, я должен поговорить об этом с Эмброузом. Я не стану отдавать его Борису.
– А что будет с Борисом и его людьми?
– Если Бригант нападёт, они превратятся во вражеских солдат. Их арестуют.
– А я… в кого превращусь я?
Цзян снова взял её за руку.
– Вы и ваши служанки – мои гости. Вы многим рисковали и многим пожертвовали, чтобы рассказать мне об этом, Кэтрин, и взамен я предлагаю свою защиту. Я позабочусь о вашей безопасности, что бы не случилось.
Он повернулся и вышел из комнаты.
У Кэтрин кружилась голова. Какими бы еще последствиями не было бы чревато её признание, она не сомневалась в том, что только что разрушила свою собственную жизнь.
Она не сможет остаться в Питории. Цзян никогда не женится на дочери своего врага. Она не сможет вернуться в Бригант, к отцу, который предал её и которого она предала в ответ. Она только что отпустила себя в свободное плавание. И она будет плыть по течению в стране, которая находится в состоянии войны с её родиной. Здесь её будут не любить, а ненавидеть.
Кэтрин никогда в жизни не чувствовала себя более одинокой. Единственным утешением служила мысль о том, что Эмброуз рисковал своей жизнью, чтобы помочь ей.
Марш
Правонт, Питория
Марш впервые осознал, что они приближаются к Правонту, когда услышал голоса и звуки топора, рубящего лес, а позади всего этого рёв реки. Звуки доносились издалека, и это лишний раз напоминало о том, что им нужно двигаться как можно тише. Они въезжали в город через небольшой лесок и, подобравшись ближе, увидели крыши и вздымающийся к небу дым, а затем дома и людей.
– Не вижу никого из людей шерифа, – заметил Эдион.
– Может, их тут и нет, – ответил Холивелл, – но, если они развесили плакат с твоим изображением в какой-то отдалённой корчме, они явно повесили один и здесь.
– Возможно, – согласился Эдион, – но это север. Местные ненавидят, когда южане вмешиваются в их дела и говорят, что им делать. Они ненавидят шерифов. Они ненавидят всех, кто не северянин.
– Мы не северяне, – заметил Марш.
Эдион улыбнулся.
– Нет, вы иностранцы, что ещё хуже. Но, возможно, розыск за убийство не является здесь такой уж чёрной меткой.
– В любом случае, нам не нужно ехать туда, похваляясь этим обстоятельством, ваше высочество, – ответил Холивелл. Он безостановочно вглядывался в даль.
– Вероятно, имеет смысл въехать в город на рассвете, когда ещё тихо, – предположил Эдион, – или вечером, когда люди уже устали и не так любопытны.
– Или в обед, когда все едят, – добавил Холивелл.
Эдион кивнул.
– Хорошая мысль.
Марш так и не понял, кто был более саркастичен.
– Так что? – спросил он. – Когда поедем?
– Время подходящее, – сказал Холивелл, глядя на Марша. – Но сейчас твой черёд. Сначала отведи лошадей в конюшню, покорми их и выясни, нельзя ли купить ещё одну, которая повезет продовольствие. Нам нужно столько еды, чтобы протянуть неделю. Этого должно хватить, чтобы добраться до Россарба. И разузнай всё, что только можешь.
– Но почему я? – пожаловался Марш. – Я говорю по-питориански хуже всех. Я явно не здешний.
Взгляд Холивелла метнулся от Эдиона к Маршу.
– Если мы увидим, что ты в беде, мы придём и вытащим тебя оттуда.
Марш знал, что Холивелл так и сделает, но всё равно остался не согласен с планом.
– Разве что у тебя есть другие идеи? – поинтересовался Холивелл.
– Ты или Эдион справились бы лучше.
Холивелл кивнул.
– Я справился бы лучше, но справишься ли ты лучше с моим спасением?
– Так ты считаешь, что я буду нуждаться в спасении?
Холивелл вздохнул.
– Нет, Марш. Я считаю, что Эдион покажется для местных слишком южанином, но у меня есть такое чувство, что к тебе они проникнутся куда большим расположением. Ты горец, как и они.
Марш выругался по-абаскски.
– Отлично. Я рад, что мы пришли к согласию. – Холивелл безразлично кивнул и отвернулся.
Желудок Марша скрутился в узел. После той корчмы Холивелл вёл себя странно. Кажется, он потерял последнее терпение, и теперь вёл себя с Эдионом ещё более нетерпимо, невежливо и непочтительно. Но теперь, похоже, его раздражал ещё и Марш. Раздражал с той самой ночи с мошкарой, когда Марш и Эдион разделили дым.
Теперь Марш подозревал, что была и ещё одна причина, по которой в деревню отправили именно его. Холивелл, похоже, просто не хотел оставлять Эдиона и Марша вдвоём, что само по себе казалось абсурдом. Он был более чем способен приглядеть за принцем и сохранить их тайну. Если кто и рисковал выдать их, так это сам Холивелл, который был не способен лучше скрывать свои чувства. Марш не сомневался, что Эдион тоже заметил перемену в поведении старшего абаска. Пока сын принца ничего не говорил, но сколько ещё он будет молчать?
Тем не менее, Марш оставил их обоих под сенью деревьев и повёл лошадей за собой вниз, в деревню. Правонт был самым крупным поселением, которое они посетили после отъезда из Дорнана, но он всё равно оставался деревней, а не городом. За его приближением следила женщина. Марш кивнул разок в качестве приветствия, она кивнула в ответ, а затем отвернулась.
– Пожалуйста, постойте, – попросил Марш, изо всех сил стараясь говорить по-питориански. – Где у вас здесь конюшни?
Женщина снова взглянула на него.
– Э? – переспросила она.
– Конюшни? – повторил Марш.
Женщина покачала головой. Марш не понимал, испытывала ли она трудности с его акцентом или сама по себе была туповата. Он указал на лошадей и ещё громче повторил: «Конюшни». Женщина кивнула и указала налево.
Марш повёл лошадей в указанном направлении. Он миновал ещё нескольких людей, с парочкой обменялся кивками, но никто не произнёс ни слова.
Проследовав по тропинке с пучками сена за запахом навоза, Марш нашёл конюшни, которые оказались достаточно большими и вмещали не только лошадей. На самом деле, там было всего несколько лошадей, гораздо больше коров и ещё больше коз. Внутри подметала женщина. Она так и не прекратила своё занятие, когда Марш подошёл к ней.
– Добрый день, – поздоровался он, – моим лошадям нужны корм и вода.
Женщина взглянула на него и спросила:
– Что?
Марш повторил свою просьбу, указав на лошадей. А что ему, по её мнению, могло быть нужно?
– Откуда ты? – поинтересовалась она.
– Из Абаска.
– Никогда о таком месте не слышала. Там у всех такие глаза?
Маршу было лень отвечать на этот вопрос.
– Нет, – ответил он, – у всех остальных они карие, как дерьмо.
Женщина улыбнулась.
– Можешь оставить своих лошадей здесь.
– Благодарю. Я вернусь за ними позже.
– На плато от лошадей никакой пользы. Там слишком холодно, а склоны слишком крутые.
– Благодарю вас за совет, но я не
