Теперь Марш лежал к костру так близко, как только можно, но несмотря на усталость, заснуть было невозможно из-за пронизывающего холода. Холивелл вызвался караулить первым, он подошёл к младшему товарищу и встряхнул его.
– Твой черёд, – произнёс он по-абаскски.
Марш сел. Может, он и будет настороже, но далеко от костра не уйдёт. Холивелл уселся рядом с ним.
– Как ты справляешься со своей задачей?
Эдион спал с противоположной стороны костра. Его куртка выпирала в том месте, где он хранил за пазухой бутылку с дымом.
– Отлично. В драке он будет бесполезен, и ты это знаешь.
– А ещё я знаю, что ты ему нравишься.
Марш почувствовал в голове неприятное покалывание, но выдавил из себя небрежное пожатие плечами.
– Должно быть, всё дело в моей натуре победителя.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Ему нравятся мужчины. Очень нравятся. Это не нормально.
– Он – сын принца. Принцы делают много вещей, которые на мой взгляд кажутся ненормальными.
Холивелл сплюнул:
– Он не принц. Он нежный, испорченный ублюдок, который скоро станет нежным, испорченным пленником. Не привязывайся к нему слишком.
Марш не нуждался в указаниях Холивелла касательно того, что ему следует делать.
– Я слуга. С чего бы мне привязываться к нему?
– Слуга, чтоб меня, – яростно прошипел Холивелл, – ты абаск. Вспомни, почему ты здесь, и почему он здесь. Мы ему ничего не должны. Мы не приносили клятвы защищать его, как Телоний поклялся защищать наш народ. Он лишь расплачивается за предательство своего отца.
– Да, я знаю. Эдион – сын нашего врага. Я никогда не буду его другом.
– Или кем-либо ещё.
– Или кем-либо ещё.
Холивелл хлопнул юношу по плечу.
– Отлично. Теперь я вздремну. Проследи, чтобы Его Королевскому Высочеству досталась его доля караула.
Марш поднялся и, топоча ногами, принялся ходить вокруг костра.
Он вспомнил костры, которые они разводили вместе с братом, вспомнил, как они вымазали лица сажей и охотились друг на друга в горах возле деревни, и как они той ночью вместе заснули в объятиях отца при свете очага в их простом доме.
Марш взглянул на Эдиона. Черты юноши при свете костра отдавали золотом.
Другое лицо, другой костёр, другой мир.
Вся семья Марша погибла из-за отца этого человека. Нет, он никогда не станет Эдиону другом.
Эмброуз
Торния, Питория
Во мраке подземелья Эмброуз размышлял о своей сестре. Должно быть, перед казнью Анна томилась в подобной камере. Ей должно было быть так же холодно и одиноко, как и ему сейчас. Возможно, у неё тоже были крысы и другие компаньоны. И возможно, он теперь разделит её судьбу. Кем его увидит принц Цзян – человеком чести, что принёс весть, способную спасти его королевство, или же простым соперником, от которого нужно избавиться? Удастся ли вообще Кэтрин поделиться с принцем новостями, ради которых он стольким рисковал? Удастся ли ей скрыться до начала вторжения?
Его мысли были прерваны скрежетом двери темницы. Внутрь вошел солдат – один из синеволосых людей принца Цзяна – и поклонился.
– Не соблаговолите ли вы проследовать за мной, сир Эмброуз?
Эмброуз заморгал, как от удивления, так и от неожиданной яркости фонаря в руках солдата. Не такого приглашения он ждал. Но он уж точно не станет от него отказываться.
– С удовольствием.
По извилистой лестнице они поднялись из холодных каменных подземелий в гораздо более тёплое место: комнату, обставленную изящной мебелью: кроватью, столом и стулом. Там были окна, но они были закрыты решёткой, а после того, как солдат вышел из помещения, он запер дверь снаружи.
И всё же Эмброуз был доволен, что ему не придётся делить комнату со своими приятелями крысами, и когда он улёгся на кровать, то позволил крошечному зёрнышку надежды пустить корни в его сердце. Это ведь был хороший знак, не так ли? Неужели это всё каким-то образом заслуги Кэтрин? Кто бы ни стоял за этим, но никто не переводит узника из подземелий туда, где он сейчас находится, если просто планирует оттяпать ему голову.
И всё же… ситуация оставалась рискованной. Всего через несколько часов Алоизий начнёт своё вторжение. И кто знает, что случится со всеми, когда начнётся война? Ход его мыслей снова был прерван синеволосым солдатом, который открыл дверь, чтобы впустить посетителя.
– Принц Цзян, – Эмброуз поднялся на ноги и поклонился.
Цзян уселся на стул и жестом велел стражнику удалиться. Последовала долгая пауза.
– Сир Эмброуз, я должен поблагодарить вас за доставленную информацию, – в своей покрытой шрамами руке принц держал приказы, которые Эмброуз украл у лорда Торнли. – Вы многим рисковали.
– И всё же я, похоже, остаюсь вашим пленником. Хотя эта камера гораздо приятнее той, где я был раньше.
Цзян улыбнулся.
– Уверен, вы понимаете, что я должен был проявить твёрдость перед лицом принца Бориса. А после мне требовалось поговорить с принцессой Кэтрин, чтобы больше разузнать о вас. Теперь мне кажется, что я составил о вас представление. Поэтому я спрошу вас, что вы собираетесь делать. Если я открою эту дверь, куда вы пойдёте?
Эмброуз задумался. Разумеется, он хотел бы отправиться к Кэтрин, но едва ли можно говорить такое человеку, с которым она была помолвлена. Поэтому он ответил:
– Я не знаю.
– Что ж, – ответил Цзян, – у вас будет время поразмыслить. Я пока что не планирую открывать эту дверь.
– Так я всё ещё ваш пленник.
– Вы – мой гость, – возразил Цзян, – и находитесь под моей крышей. У вас будут лучшие еда и вино. Однако, разумеется, ваша свобода будет весьма ограничена. По крайней мере до тех пор, пока принц Борис тоже гостит в моём доме.
– А могу ли я поинтересоваться, что вы собираетесь делать с той информацией, что я сообщил принцессе?
– Сегодня ночью я уезжаю на север с несколькими сотнями человек. Остальные последуют за мной.
– У Алоизия будут тысячи.
– Да, но благодаря вам нам известен его путь. Мы разослали почтовых птиц во все северные форты и предупредили их о нападении. Если моим пограничным войскам не удастся остановить Алоизия на границе, они отступят к Россарбу. Несколько сотен человек смогут удерживать замок против тысячи. Теперь мне важнее всего быстрее туда добраться. Я не смогу этого сделать с большой армией.
– А что насчёт Бориса? Вы нашли доказательства его участия?
Цзян покачал головой.
– Я мог
