Хэсина стояла в темноте, не двигаясь и едва дыша. Еще несколько минут назад она бежала по этому проходу, сжимая в руке книгу, словно ключ.
Ей не стоило пускать в свое сердце надежду.
Возможно, эта книга вовсе не была ключом. Возможно, Хэсина теряла время напрасно.
На ее глаза навернулись слезы. Книги и флакончики с благовониями, кубки и костюмы, медальоны и свадебные замки. Она не могла вспомнить, почему все эти вещи казались ей ценными. Это были всего лишь осколки. На самом деле она хотела только одного: чтобы ее отец снова стал целым. Чтобы он ожил и оказался рядом с ней. Чтобы он взял ее за руку и назвал глупенькой Пташкой из-за того, что она всерьез собралась раскопать его могилу.
Хэсина сдержала слезы, чувствуя, как они обжигают ее изнутри. Потом она вернулась в свои покои и заставила себя прочитать дюжину страниц настоящих, оригинальных «Постулатов». Высказывания Первого из Одиннадцати особенно тесно перекликались с ее собственными мыслями. Ложась спать, она с тяжелым сердцем размышляла о том, насколько точно его слова описывали ее жизнь.
«В тяжелые времена правда – это первое, чему мы изменяем».
Ради правды она лгала, шантажировала и навлекала беды на невинных людей. В скором будущем ради правды она раскопает могилу отца. Но была ли она готова узнать эту правду? Когда-то Хэсина знала ответ на этот вопрос.
Но теперь все изменилось.
Восемнадцать
Стоит совершить одну измену, и она проложит путь для тысячи других.
ПЕРВЫЙ из ОДИННАДЦАТИ о законахЕсли народ одобряет закон, его необходимо соблюдать.
ВТОРОЙ из ОДИННАДЦАТИ о законах– На-На?
Лилиан моргала, приоткрыв пурпурно-золотые двери своих покоев. Хэсина могла представить, как она выглядит. Было поздно – после полуночи в гонг пробили уже два раза. В ее волосах запутались снежинки; с тех пор, как она вышла из комнаты Акиры, пошел первый снег.
– Я не могу уснуть, – прошептала она.
Больше ей ничего не нужно было объяснять.
– Тут все завешано тканями. Надеюсь, ты не против? – проговорила Лилиан и сделала шаг в сторону, чтобы Хэсина могла пройти.
Ткани были одной из причин, по которым Хэсина пришла в Западный дворец. После предложения Акиры ей было невыносимо оставаться в своих покоях один на один с собой, в то время как обилие цвета, царившее здесь, прогоняло демонов из ее головы.
Она залезла на кровать, и Лилиан легла рядом с ней. Хэсина вдруг поняла, как много времени прошло с тех пор, как они вдвоем прятались в ее покоях и строили себе крепость из одеял. Потом Лилиан рассказывала, как дождливыми ночами они с Цайянем ютились под рваными навесами и каменными мостами. Она говорила о том, как они жевали апельсиновые корки, и о том, как ранки от укусов насекомых на их коже сочились гноем. Потом она крепко обнимала Хэсину и через некоторое время начинала похрапывать, а Хэсина не осмеливалась ее разбудить.
Сейчас, как когда-то в детстве, Лилиан обхватила ее руками, и Хэсину накрыло облачком духов с нотками османтуса и цветущего персика. Дыхание ее сестры стало размеренным. Потом замедлилось. Вскоре она негромко захрапела, и Хэсина улыбнулась.
Вдруг в ее голове возникла непрошеная картинка: Лилиан бросают в темницу. Лилиан пытают, как Мэй.
По приказу Ся Чжуна Лилиан ложно обвиняют в убийстве короля.
Этого не могло произойти. У Лилиан не осталось кровных родственников, кроме Цайяня – ни в Кендии, ни где-либо еще. Она была Хэсине как родная сестра, и ради нее Хэсина могла сделать все, что угодно, – возможно, даже объявить войну.
Ее кости словно сковал холод. Она медленно высвободилась из-под руки Лилиан, укрыла плечи сестры одеялом и вышла из ее покоев, задвинув за собой створки двери. Оказавшись снаружи, она зажмурилась и обратила лицо к небу. Некоторое время она стояла так, чувствуя, как снежинки опускаются на ее ресницы, а потом распахнула глаза.
Пусть ее душа отправится в Десять судилищ ада за то, что она потревожит могилу мертвеца, но она заберет Ся Чжуна с собой.
* * *Утром она принесла Акире ворох карт звездного неба.
– Нам придется немного подождать, – сказала она, указывая на дату накануне слушания Мэй, которое было назначено на следующую неделю. – Когда орбиты двух малых лун планеты Шу пересекутся, дуга солнца понизится на один градус. Тогда мы сможем раскопать могилу под предлогом того, что нужно изменить угол ее наклона, чтобы дух отца мог получать от лучей максимум света.
Акира почесал голову.
– Как хорошо вы все продумали.
Хэсина знала, что хорошая ложь должна быть продуманной и достаточно туманной. Она станет первой правительницей Яня, которая отправится раскапывать могилу. Если люди узнают об этом, легенда, которую она придумала, поможет их успокоить, но ей нужно было добавить к ней последний штрих: печать Министра ритуалов.
Ся Чжун совсем не обрадовался, что их новая встреча наступила так скоро. Пока Хэсина описывала свою просьбу, он держался от нее на расстоянии. Его шея была замотана шарфом. Она даже почти сочувствовала ему – пока он не выдвинул ответное требование. Он подпишет документ, который позволит ей раскопать могилу, если она разрешит ему взять серебро из казны на «строительство святилища в одной из провинций». У нее не было выбора, и она согласилась.
Вечером Санцзинь встретился с Акирой, чтобы передать ему информацию, которая так или иначе могла пригодиться на судебном слушании. Хэсина присоединилась к ним, потому что хотела снизить градус напряжения, но ее брат поладил с Акирой без особых проблем.
– Похоже, ты человек со множеством тайн, – задумчиво проговорил Санцзинь, когда они закончили обсуждать дела. – Моя сестра определенно любит таких.
Хэсина покраснела, поэтому сердитый взгляд, который она бросила на Санцзиня, не произвел должного впечатления.
– По крайней мере, ты умеешь сражаться. Стражи говорят, что ты искусный противник.
Акира приподнял свой прут.
– Вот с этим?
– В умелых руках все что угодно может быть оружием.
– Боюсь, что разочарую вас. Я никогда раньше не играл на флейте.
Санцзинь моргнул и сделал вид, что Акира ничего не говорил.
– Когда вся эта шумиха уляжется, подойди ко мне. Я прослежу, чтобы твои таланты не пропали напрасно.
– Перестань переманивать к себе моего представителя, – сказала Хэсина, когда Акира вышел из комнаты.
– А ты перестань позволять ему тешить себя иллюзиями. Эта штука – что угодно, только не флейта.
– В ней есть дырочки. И она полая.
Кажется.
– Не знаю, флейтист ли он, – проговорил ее брат, – но он воин до мозга костей. Ты заметила его позу?
– Позу?
– Да. Он мгновенно развернулся к моей ведущей стороне.
– Цзинь, – осторожно произнесла Хэсина, – вы же оба сидели.
– Но он все равно заметил. Это впечатлило меня еще сильнее.
– Цзинь, у тебя нет ведущий стороны.
– Именно. Он почувствовал, что я одинаково хорошо владею обеими руками.
Хэсина хотела фыркнуть, но сдержалась.
