Сангвиний бросился на брата с поднятым мечом. На лице Кёрза читался восторг.
Меч Ангела опустился, размываясь в воздухе, и замер на расстоянии ладони от макушки Кёрза. Сталь загудела от внезапной остановки клинка.
Что-то удержало руку Сангвиния. Он отступил, перехватил меч и убрал его в ножны.
Кёрз широко раскрыл глаза. Его лицо исказилось от злости и отчаяния.
— Я не буду этого делать, — сказал Сангвиний. — Оставлять тебя в живых — достаточное наказание.
— Не лги мне! — закричал Кёрз. — Ты не наказать меня хочешь. Я думал, мы решили быть честными.
— Всегда есть надежда, брат. Даже для тебя.
— Надежда — пустая мечта, — искренне ответил Кёрз. Нездоровая горячность ушла, забрав с собой безумие во взгляде. Лишившись энергии, которой питал его разрушенный разум, Кёрз словно уменьшился и погрузился в тоску. Он провел грязным пальцем по маховому перу на крыле Сангвиния с видом безумца, не способного до конца поверить, что такая красота может быть реальной. Конечность раздраженно дернулась, и Кёрз убрал руку. — Я горячо мечтаю, чтобы она существовала, но это невозможно.
Сангвиний протянул брату руку:
— Ты — всего лишь тень того, чем должен был стать, Конрад. И, несмотря на все, мне жаль тебя. Идем со мной. Еще не поздно. Мы исцелим тебя, и ты сможешь обрести величие.
Лицо Кёрза перекосилось, искра безумия опять зажглась в его глазах.
— Жаль? Мне не нужна твоя жалость! Сангвиний, Сангвиний, прекраснейший из нас… Когда ж ты поймешь?
По двери забили сильнее. Металл выгнулся. Кёрз бросил взгляд в сторону шума, затем посмотрел на Ангела и с ухмылкой попятился, держа Азкаэллона за руку.
— Как бы сильно мы ни противились, в конце будет только хаос…
Подняв вторую руку, он приближался к внешней стене, ближайшей к дверям.
— Ты обещал, что не причинишь ему вреда.
— В нас так много от Отца. — Его глаза блеснули. — И как Он, я тебе солгал…
— Нет! — воскликнул Сангвиний.
Кёрз поднял вторую руку еще выше и отрезал Азкаэллону предплечье. Капитан Сангвинарной Гвардии упал, но Кёрз поймал его, обхватив поперек спины. Кровь фонтаном ударила вверх, окатив ему лицо. Сверкая глазами от восторга, он наклонился к потоку, дав ему омыть всего себя.
Сангвиний смотрел на это сквозь призму ужаса. Время замедлило ход. Капли крови падали на пол с грохотом барабанов на казни.
Он со стыдом осознал, что исходит слюной.
Мир вывернулся наизнанку.
Аварийная кнопка в наруче Азкаэллона сработала, и статуя Императора в передней взорвалась, выбив двери наружу и уничтожив сангвинарных гвардейцев, кричавших перед ней. Обломки и части тел покатились по мрамору. Ударная волна отбросила Сангвиния назад, в собственный трон.
Стена тронного зала рухнула в сторону улицы, обвалив и часть потолка. Пол покрылся кровью и известковой пылью. Отдельные кирпичи с грохотом покатились за стену крепости, в сторону города.
Кёрз был цел. По случайности ли или по расчету, но он оказался в месте, не затронутом взрывом, и теперь стоял у обрушенной стены с искалеченным Азкаэллоном в руках, позволяя холодному ветру трепать его вонючий плащ.
Их взгляды встретились, и между примархами пробежала вспышка понимания. Тоска и злость Кёрза хлынули в Сангвиния с такой силой, что Ангел упал на колени перед троном.
— Как я мог знать?! — выдохнул он. — Конрад!
Рука Азкаэллона заканчивалась у локтя, но обрубок уже покрылся плотным сгустком ларрамановых клеток. Для легионера такая рана была тяжелой, но не смертельной. Азкаэллон шевельнулся и вскрикнул, когда Кёрз поднял его над головой.
— Не надо, — почти взмолился Сангвиний.
— Если ты так считаешь, то мой визит был напрасен, — тихо, почти нежно сказал Кёрз. А затем он опять изменился, прошипев: — Все возвращается к началу!
И он резким движением выбросил Азкаэллона за парапет.
Сила инерции подняла Азкаэллона высоко в воздух. На мгновение он, казалось, завис над огнями Магна Макрагга Цивитаса, а потом рухнул вниз, пропав из вида.
Но Сангвиний уже раскинул крылья и бросался в темноту и дождь за высоким парапетом, чтобы поймать дорогого сына. Изо всех сил изгибая маховые перья, он устремился вниз.
Он поймал Азкаэллона за ногу в считанных метрах от крыш самых высоких зданий и под большим углом спланировал к стремительно приближающейся земле, сменив направление так быстро, что даже мышцы примарха заныли. Подняв Азкаэллона к груди, он облетел крепость по кругу.
К тому моменту, как он вернулся в тронный зал, Кёрз уже исчез.
Глава 25
Гора в цепях
Праздник плоти
Нечистый свет
Боль была любимым оружием в арсенале Повелителей Ночи, и они не поскупились, когда пришло время применять ее к Барабасу Дантиоху. Поняв, что с него с живого нельзя снять броню, они умело взялись за нейронный интерфейс и атаковали его нервную систему через порты, соединяющие ее с доспехами.
Дантиоху было грустно смотреть, как дары Императора используются в столь гнусных целях. Пытки бывших братьев не причиняли столько боли, сколько причинял факт их падения. Они всегда были жестоким легионом, но Дантиох мог понять их методы и нужды. К тому же он не мог винить за то, какими их сделали. Характер им дал Император — точно так же, как дал специализацию его собственного легиона.
Они не могли выбирать свою сущность, поступки свои они могли контролировать, но не стали этого делать.
В седьмой раз за этот день Дантиоха подтащили к деревянному стулу в центре регулировочной платформы и приказали опуститься на колени перед Крукешем Бледным. Он подчинился, превозмогая муку, только шевельнулся немного, чтобы уменьшить нагрузку на больные суставы, но враги помешали ему, надавив руками на плечи.
Императорская наблюдательная башня пала. Повелители Ночи высаживались на утес, не встречая сопротивления. В главной локации «Альфа» сновали воины в полуночно-синем. Несколько их технодесантников копались в машинах Механикум. У дальней стены апотекарий и технодесантник наклонились над мертвым магосом Карантином, держа в руках большие инфо-планшеты, которые соединялись проводами с обнаженным черепом Карантина. Они копировали данные из его инфоядра. Даже смерть не могла спасти от жестоких допросов Повелителей Ночи.
Они захватили семерых воинов из гарнизона Полукса и сняли с них броню. Из-под интерфейсных портов шла кровь, красноречиво рассказывая о небрежности Повелителей Ночи. Шестерых раздели догола и привязали к Х-образным крестам, расставленным по всему залу, но пока не калечили. Седьмой лежал на полу, связанный по ногам и рукам толстыми, врезающимися в кожу цепями, а один легионер держал ногу у него на шее, прижимая голову к полу.
— Эта машина… Ты готов рассказать мне, как он работает? — раздраженно спросил Крукеш.
Барабас молчал, как камень. Каждая клетка тела болела, но боль не была чем-то незнакомым. После Шаденхольда без мучений не проходило ни дня, так что ему будет от пары пыток? Дышать было
