– Вставайте!
Солнышко выглянула из багажника и увидела, что Граф Олаф кричит у входа в одну из палаток, которые ей пришлось поставить.
– Вставайте и одевайтесь к завтраку!
– Неужели нельзя поспать еще десять минут? – проныл человек с крюками. – Мне снился такой славный сон – будто я чихаю, не прикрывая носа и рта, и всех заражаю гриппом!
– Ни за что! – ответил Граф Олаф. – У меня для вас куча работы!
– Олаф! – укоризненно протянула Эсме Скволор, выбираясь из палатки, в которой ночевала вместе с Графом Олафом. Волосы у нее были накручены на бигуди, а одета она была в длинный халат и пушистые тапочки. – Мне же надо подумать, что надеть! Жечь штабы без актуального в нынешнем сезоне наряда немодно!
Солнышко в багажнике ахнула. Она знала, что Олафу не терпится добраться до штаба Г. П. В., чтобы заполучить какие-то неопровержимые улики, но ей не приходило в голову, что охоту за уликами он будет сочетать со своей обычной пироманией. Это слово как известно означает «нездоровая любовь к пожарам, плод расстроенного ума».
– Не понимаю, зачем тебе такая прорва времени, – буркнул в ответ подруге Граф Олаф. – Я вот недели напролет хожу в одном и том же, когда не надо маскироваться, а при этом смотри, как хорош. Ну что ж, думаю, несколько минут перед завтраком у тебя есть. Когда в рабах у тебя младенцы, приходится мириться с медленным обслуживанием. – Олаф шагнул к автомобилю и поглядел на Солнышко, которая по-прежнему сидела в багажнике с батоном в руках.
– Поторапливайся, ты, большеротая, – зарычал он на Солнышко. – Мне нужен сытный завтрак, чтобы разогнать кровь в это прохладное утро.
– Невозмо! – воскликнула Солнышко. Словом «невозмо» она хотела сказать «Чтобы приготовить завтрак без электричества, мне нужен костер, а ожидать, что маленькая девочка сумеет сама разжечь костер на вершине заснеженной горы, до невозможности жестоко и до жестокости невозможно!».
Однако Олаф только лишь нахмурился.
– Твоя младенческая болтовня меня положительно раздражает, – заметил он.
– Гигиена, – отозвалась Солнышко, чтобы облегчить душу. Она имела в виду нечто вроде «К тому же вам следует стыдиться, что вы недели напролет носите одно и то же и сами не стираете свою одежду, не моетесь».
Но Олаф сердито глянул на нее и пошел обратно в палатку.
Солнышко еще раз посмотрела на продукты и постаралась все хорошенько обдумать. Даже если бы она была постарше и могла сама разжечь огонь, она все равно не стала бы этого делать, так как побаивалась пламени после пожара в особняке Бодлеров. Однако, подумав о пламени, уничтожившем их дом, Солнышко вспомнила и о том, что как-то раз сказала ей мама. Тогда они обе были на кухне: мама готовила праздничный обед, а Солнышко снова и снова бросала на пол вилку, чтобы изучить звон, который при этом слышался. Обед должен был вот-вот начаться, и мама Солнышка делала салат из черной фасоли, ломтиков манго и мелко нарезанной зелени, смешанной с черным перцем, соком лайма и оливковым маслом.
– Рецепт несложный, Солнышко, – говорила мама, – но если красиво разложить салат на парадных тарелках, все подумают, будто я трудилась весь день напролет. В кулинарии красиво подать блюдо не менее важно, чем вкусно его приготовить.
Вспомнив мамины слова, Солнышко открыла корзину для пикников, которая нашлась в багажнике Олафа, и обнаружила внутри набор дорогих тарелок, украшенных знакомым изображением глаза, и небольшой чайный сервиз. Тогда она закатала рукава – здесь это выражение означает «решительно сосредоточилась на выполнении задания, но закатывать рукава на самом деле не стала, потому что на высочайшей вершине Мертвых гор было очень холодно» – и взялась за готовку.
– Эти одеяла я постелю вместо скатерти, – донесся до Солнышка голос Графа Олафа, перекрывавший стук ее зубов.
– Отлично придумано, – послышался ответ Эсме. – Завтракать al fresco сейчас очень модно.
– А что это значит? – спросил Олаф.
– Разумеется, это значит «на природе», – объяснила Эсме. – Модно есть на открытом воздухе.
– Я и сам это знал, – буркнул Олаф. – Просто решил тебя проверить.
– Эй, босс! – крикнул из соседней палатки Хьюго. – Колетт не хочет делиться зубной нитью!
– От зубной нити нет никакого проку, – заметил Граф Олаф, – разве что нужно удавить человека с очень слабой шеей.
– Сделай одолжение, Кевин, – попросил человек с крюками, пока Солнышко пыталась открыть кувшин с апельсиновым соком. – Помоги причесаться. С крюками это как-то не выходит.
– А я завидую твоим крючкам, – ответил Кевин. – Без рук вообще гораздо лучше, чем с двумя одинаково сильными руками.
– Смешно даже слушать! – обиделась одна из женщин с напудренным лицом. – Мне с моим белым лицом приходится несравнимо хуже!
– Но у тебя-то лицо белое потому, что ты пудришь его, – возразила Колетт, а Солнышко тем временем выбралась из багажника и опустилась на колени прямо в снег. – Ты и сейчас пудришься.
– Неужели обязательно каждое утро ссориться? – спросил Граф Олаф, спиной вперед выбираясь из палатки с одеялом, покрытым изображениями глаз. – Эй, кто-нибудь, возьмите одеяло и накройте стол вон на том плоском камне.
Хьюго вышел из палатки, улыбаясь своему новому боссу.
– С радостью, – заверил он.
Эсме переоделась в ярко-красный комбинезон, тоже вышла на воздух и обняла Олафа.
– Сложи одеяло большим треугольником, – велела она. – Теперь так модно.
– Да, мадам, – отозвался Хьюго. – Позвольте заметить, у вас очень красивый комбинезон.
Подруга злодея покружилась, чтобы продемонстрировать наряд со всех сторон. Солнышко подняла голову от стряпни и заметила, что на спине комбинезона рядом с изображением глаза вышита буква «Б».
– Рада, что тебе нравится, Хьюго, – сказала она. – Краденый.
Граф Олаф посмотрел на Солнышко и быстро заслонил собой подругу.
– Ты на что это пялишься, а, зубастая? – спросил он. – Завтрак готов?
– Почти, – ответила Солнышко.
– От этого младенца толку никогда не добьешься, – заявил Хьюго. – Вот уж воистину карнавальный урод!
Солнышко вздохнула, однако труппа Олафа так глумливо загоготала, что вздоха никто не услышал. Гнусные сотоварищи злодея понемногу потянулись от палаток к плоскому камню, который Хьюго застелил одеялом. Одна из женщин с напудренным лицом взглянула на Солнышко и украдкой улыбнулась ей, но никто не предложил младшей Бодлер ни помочь ей приготовить завтрак, ни даже поставить на стол разрисованные глазами тарелки. Более того, негодяи столпились вокруг камня, болтая и хохоча, и предоставили Солнышку осторожно нести им завтрак, сервированный на большом подносе в форме глаза – этот поднос нашелся на дне корзины для пикников. И хотя Солнышку по-прежнему было страшно находиться в плену у Графа Олафа и тревожно за брата и сестру, она даже немного
