Граф Олаф покашлял в кулак, как иногда делают, если не знают, что сказать.
– Привет, – несколько нервно проговорил он. – Вы что-то говорили про огонь, я не ослышался?
Мужчина с бородой, но без волос и женщина с волосами, но без бороды переглянулись и одновременно рассмеялись, отчего Солнышку пришлось закрыть уши ладонями.
– Разве вы не заметили, что тут нет снежных комаров? – спросила женщина с волосами, но без бороды.
– Заметили, – отозвалась Эсме. – Но я решила, что снежные комары больше не в моде.
– Не говори глупостей, Эсме, – сказал мужчина с бородой, но без волос. Он нагнулся и поцеловал Эсме руку, отчего подруга злодея вздрогнула, – Солнышко это ясно видела. – Комаров нет, потому что они чуют запах дыма.
– А я ничего не чую, – удивился Хьюго.
– Ну, если бы ты был крошечным насекомым, ты бы и чувствовал по-другому, – ответила женщина с волосами, но без бороды. – Если бы ты был снежным комаром, то уловил бы запах дыма от штаба Г. П. В.
– Мы оказали тебе любезность, Олаф, – сказал мужчина. – Мы сожгли все дотла.
– Ойнет! – закричала, не сдержавшись, Солнышко. Этим «ойнет!» она хотела сказать нечто вроде «Я от души надеюсь, что это неправда, потому что мы с братом и сестрой хотели попасть в штаб Г. П. В., распутать все тайны и, быть может, разыскать одного из наших родителей». Но она вовсе не собиралась говорить это вслух.
Гости опустили глаза и поглядели на младшую Бодлер, распространив зловещую ауру и на нее.
– Что это? – спросил мужчина с бородой, но без волос.
– Это младшая Бодлер, – ответила Эсме. – Остальных двоих мы уничтожили, а эту оставили при себе для мелких поручений, пока не сумеем завладеть бодлеровским состоянием.
Женщина с волосами, но без бороды кивнула.
– Держать малолетних слуг очень утомительно, – заметила она. – У меня был слуга-малолетка – очень давно, еще до раскола.
– До раскола? – переспросил Олаф, и Солнышко пожалела, что здесь нет Клауса, так как она не знала, что означает слово «раскол». – И вправду давным-давно. Тот малолетка наверняка уже вырос.
– Не обязательно. – Женщина снова рассмеялась, а ее спутник наклонился и внимательно оглядел Солнышко. Смотреть в глаза мужчине с бородой, но без волос Солнышко не могла и поэтому стала разглядывать его сверкающие туфли.
– Так, значит, это Солнышко Бодлер, – проговорил мужчина странным сиплым голосом. – Что ж. Я премного наслышан об этой маленькой сиротке. Бед от нее едва ли не больше, чем от ее родителей. – Он снова выпрямился и посмотрел на Олафа. – Но справляться с бедами мы умеем, верно ведь? Огонь – лучшее в мире средство от любой беды!
Он захохотал, и женщина с волосами, но без бороды тоже захохотала. Граф Олаф тоже разразился нервным хохотом, а потом наградил свою труппу свирепым взглядом, и труппа сразу тоже захохотала, а Солнышко оказалась в середине кольца громадных хохочущих негодяев.
– Это было просто чудесно, – сказала женщина с волосами, но без бороды. – Сначала мы сожгли кухню. Потом столовую. Потом гостиную, центр маскировки, кинозал и конюшни. Затем мы двинулись в гимнастический зал и в тренажерный центр, в гараж и во все шесть лабораторий. Мы сожгли спальни и учебные классы, комнату отдыха, театр и концертный зал, а еще музей и стойку с мороженым. Потом мы сожгли репетиционные студии, испытательные центры и бассейн, а это было совсем не просто. Потом мы сожгли все ванные и, наконец, вчера вечером библиотеку Г. П. В. Это понравилось мне больше всего – кругом книги, книги, книги, и все как одна превращаются в пепел, и теперь уж никто не сможет их прочитать. Жаль, что тебя там не было, Олаф! Мы каждое утро разжигали пожар, а каждый вечер праздновали – откупоривали бутылку вина и играли в настольные игры. Почти месяц не снимали огнеупорных костюмов. Чудное было время!
– А почему вы жгли штаб по частям? – полюбопытствовал Граф Олаф. – Если я что-нибудь жгу, то уж разом всё…
– Мы не могли сжечь штаб разом, – ответил мужчина с волосами, но без бороды. – Нас бы заметили. Не забывай, нет дыма без огня.
– Но ведь если вы жгли штаб, комнату за комнатой, все волонтеры наверняка спаслись! – воскликнула Эсме.
– Их там уже не было, – объяснил мужчина и поскреб затылок – там, где могли быть волосы. – Штаб был пуст. Словно они откуда-то знали, что мы вот-вот появимся. Ну, всех все равно не победишь.
– Может, нам удастся поймать кого-то, когда мы сожжем лагерь карнавала, – заметила женщина низким глубоким голосом.
– Лагерь карнавала? – нервно переспросил Олаф.
– Да, конечно, – подтвердила женщина и поскребла там, где у нее могла бы быть борода. – Члены Г. П. В. спрятали важную улику в статуэтку, которую продали на Карнавале Калигари, так что нам надо будет его сжечь.
– А я его уже сжег, – сказал Граф Олаф.
– Целиком? – удивилась женщина.
– Целиком, – нервно улыбнулся Олаф.
– Поздравляю, – промурлыкала женщина. – А ты, Олаф, лучше, чем я думала.
Граф Олаф явно успокоился, как будто не знал, чего ждать от этой женщины – похвалит она его или обругает.
– Это все ради главной цели, – заметил он.
– У меня есть для тебя награда, Олаф, – сказала женщина.
Солнышко увидела, как она, пошарив в кармане костюма, вынула из него перевязанную толстой веревкой стопку бумаги. Бумага была совсем истертая, словно много раз переходила из рук в руки и ее без конца перепрятывали, а может быть, даже делили на несколько частей, возили по городу в конных повозках, а потом снова складывали вместе – в полночь, в книжной лавке, замаскированной под кафе, замаскированное под магазин спортивных товаров. Глаза Графа Олафа засверкали и вытаращились, а грязные пальцы потянулись к бумаге, точно это было состояние Бодлеров.
– Сникетовское досье! – приглушенным шепотом проговорил он.
– Целиком, – подтвердила женщина. – Все до единого чертежи, карты и фотографии из единственного досье, которое может привести нас всех за решетку.
– Целиком, кроме, разумеется, тринадцатой страницы, – пояснил мужчина. – Мы же знаем, что Бодлеры украли эту страницу из Кошмарной клиники.
Гости уставились на Солнышко Бодлер, которая вся съежилась от ужаса.
– Суршми, – пробормотала она. Ей хотелось сказать нечто вроде «У меня ее нет, она у моих брата и сестры», но переводчик оказался ни к чему.
– Бумага была у старших сирот, – сказал Олаф, – но я совершенно уверен, что они погибли.
– Тогда все наши трудности развеялись вместе с дымом, – сказала женщина с волосами, но без бороды.
Граф Олаф схватил досье Сникета и прижал его к груди, словно это был новорожденный младенец, хотя злодей был не из тех, кто стал бы нежно относиться к новорожденным детям.
– Это лучшая награда в мире, – сказал он. – Пойду прочитаю его прямо сейчас.
– Мы
