В его глазах светился триумф. Наконец-то он получил, что хотел. Видеть это было и волнующе, и страшно.
– Мы будем счастливы вместе, – прошептал он, слегка касаясь моего подбородка и снова целуя меня в губы.
– Прежде всего, – сказала я, отстраняясь, – мы будем сильными.
36
Следующим утром мы покинули Лондон, наши телеги и кареты подпрыгивали на заваленных булыжниками тротуарах. Армия чародеев имела форму стрелы с нечеткими очертаниями, Блэквуд и самые сильные бойцы шли впереди, готовые принять удар на себя. Обоз Ее Величества, повозки с провизией и раненые были защищены со всех сторон.
Когда мы вышли из города, воздух был пронизан мрачными настроениями. Впервые со времен нормандского завоевания в Лондоне не будет колдунов…
Мое место было рядом с Блэквудом, но вместо этого я лежала в карете с зашторенными окнами, морщась при любом резком движения. Мария все время пыталась вгонять меня в сон, чтобы облегчить боль, но она была не властна над сновидениями.
Кошмары были зубастыми. Во сне я видела желтые глаза и изогнутые когти, слышала шепот на неизвестных мне языках. Когда я, дрожа и потея, в очередной раз отказывалась поспать, Мария кормила меня бульоном или давала лекарство. Или просто сидела со мной.
Она и с Руком вела себя так же? Каждый день ощущая, как тьма накатывает на него с беспощадностью волн, лижущих пляж?
В первый день мы прошли довольно много. Вечером, когда мы наконец остановились на привал, я раздернула шторки, чтобы оглядеть лагерь. По периметру стояли чародеи, их руки лежали на посохах, они были готовы дать отпор. Блэквуд управлял Орденом, как армией.
На следующий день я почувствовала себя немного лучше, боль не сводила с ума. На привале я вышла из кареты на солнечный свет, хотя Мария не была уверена, стоит ли это делать. Что, и раньше солнце светило настолько ярко? Прикрыв глаза рукой, как козырьком, я заметила скопление повозок, в которых везли раненых. Где-то там должен быть Ди.
Он лежал на бархатных подушках, таких славных, что их, должно быть, украли из дворца. Мы, как разбойники, обчистили Лондон и скрылись с награбленным. Мальчик пошевелился, когда на него упала моя тень, и открыл свой единственный глаз.
– Рад видеть тебя, Хоуэл, – слабо улыбнулся он и попытался усесться, но это было трудно сделать, имея только одну здоровую руку. Обрубок левой руки пониже локтя был перебинтован, на правую ногу была наложена шина – Мария ее спасла. Это уже что-то. Повязка из ткани закрывала правую сторону его лица. Припухлости спали, но линии шрамов все еще расчерчивали его щеки и подбородок.
Я налила ему воды. Ди пил, пока я поправляла его постель.
– Спасибо, – улыбнувшись, он снова превратился в того быстро краснеющего молодого человека, которого я встретила в доме Агриппы.
Я не хотела плакать при нем. Рядом с ним я обнаружила книгу, «Айвенго», и начала читать вслух. На несколько минут я смогла забыть о головной боли и боли в теле. Книга успокоила меня так, как не могло успокоить ни одно лекарство. Когда я закончила, Ди закрыл глаз.
Я думала, он уснул, и приготовилась тихо ускользнуть, но он пробормотал:
– Хочешь услышать кое-что забавное? – У Ди порозовели щеки. – Мой отец будет так разочарован.
– Ох… – Я не смогла придумать ничего другого, что можно было бы сказать. Кто не был бы разочарован, увидев своего сына покалеченным?
– Я встречался с ним только три раза, знаешь? Это потому, что моя мать была… Это, скорее, то, кем она не была. – Ди подтянул одеяло. – Она была гувернанткой его детей. Моя настоящая фамилия Роббинс.
Ох. Ди был незаконнорожденным. Во всех слоях нашего общества, узнав такое, хмурились, а у чародеев был строгий закон, запрещающий незаконнорожденным становиться членами Ордена. Конечно, это был невероятно глупый закон, но его придерживались. Как ему вообще разрешили тренироваться?
– Отец вышвырнул мать, когда выяснилось, что она ждет ребенка, но моя бабушка позволила нам жить в ее поместье. Никто никогда не думал, что я смогу получить собственный посох, пока мой сводный брат Лоурэнс не погиб на дуэли. Отец заставил Орден признать меня законнорожденным. Это было сложно сделать, так как надо получить письменное разрешение Императора, но он отчаянно хотел иметь наследника. – Ди усмехнулся. – Я не хотел менять свою настоящую фамилию. Я думаю, «Роббинс» звучит лучше, чем «Ди».
Одной рукой он пролистал страницы «Айвенго».
– Самое забавное во все этом, что после всех этих хлопот он будет так разочарован, что я… Такой.
– Храбрый? – сказала я. Меня всегда поражало, какими идиотами бывают люди.
– Что ж. В конце концов, у меня есть друзья. – Откинувшись на подушки, Ди пристально посмотрел на меня. – Когда я впервые приехал в Лондон, со мной все обращались ужасно из-за моей матери, до тех пор пока Магнус не стал драться с каждым, кто что-то говорил. После того как он разбил несколько носов, все стали молчать, как в могиле. Он хороший друг.
Прежде чем я успела ответить, к нам подошла Лилли, в руках она держала поднос с едой. Ди от нее отвернулся, а у меня появилось чувство, что она некоторое время слушала наш разговор. Девушка тепло улыбнулась, ставя поднос Ди на колени.
– Время принимать лекарство, сэр. – Под лекарством она имела в виду гороховый суп Марии. Но Ди все равно на нее не смотрел.
– Мне очень жаль, что тебе приходится это делать, – тихо пробормотал он. – Должно быть, на меня тяжело смотреть.
Лилли покраснела.
– О нет, я делаю это с гордостью. – Она подала ему дымящуюся картофелину на вилке. – Мне нравится присматривать за храбрыми мужчинами.
Мне показалось, Ди потеряет сознание, когда она сказала храбрыми. Когда Лилли взяла в руки «Айвенго», он выглядел совершенно зачарованным.
– Кто-то остановился на середине. Хотите я продолжу?
– Ты мне почитаешь? – Улыбка Ди стала
