Я посмотрела на свои отметины. Они были черными, как ночь, но сами проколы – аккуратные и на удивление свежие. Мария стала втирать мазь, которая так сильно щипала, что я выругалась и случайно пнула Блэквуда в ногу.
– Они что, всегда будут такими черными? – простонала я.
– Ага. Похоже на то.
Зачем я только спросила… Шрамы Рука всегда были воспалены.
Разрабатывая плечо, я изучающе смотрела на Марию, пока она складывала свои склянки в деревянный ящик, стоящий у нее на коленях.
– Когда мы скажем, что нашли настоящую Предначертанную? – спросила я.
Блэквуд и Мария оба подняли на меня удивленные взгляды.
Блэквуд вскинул бровь:
– Ты считаешь, это мудро?
Такова была его манера – задать вопрос, а потом загонять спрашивающего в созданную им ловушку.
– А это не мудро? – спросила я.
Мария заставила нас прекратить споры.
– Я не хочу, чтобы кто-то еще знал. Пока рано. – Она наполовину раздернула шторки и стала смотреть на холмы. – Пока что мне нравится быть для всех невидимой.
– Всецело согласен, – Блэквуд с облегчением выдохнул. – Подождем подходящего случая.
Я молчала, пока карета не остановилась на привал, во время которого Мария ушла поухаживать за другими ранеными.
– Ты пытаешься сохранить свою власть, – сказала я.
Блэквуд округлил глаза:
– Она хотела это утаить.
– О, я не играю в игры. Если все станут притворяться, что я – это лучшее, что у нас есть, то тебя будут активно поддерживать.
– Нет, я делаю это, чтобы защитить женщину, которую люблю. – Линия его подбородка обозначилась четче, очевидно, то, что я сказала, его задело. – Нам надо обезопасить твои позиции. Ты – Нечистая, и если всплывет правда о Ре́леме, то даже я не смогу тебя защитить.
Свет из окна падал так, что половина его лица была в тени. Не говоря больше ни слова, он выбрался из кареты.
Я с трудом откинулась назад и провалилась в сон.
Чернота моего сна выцвела до серого. Вокруг было Ничто. Черт возьми, я снова была в астрале. Это могло означать только, что…
Появился Ре́лем, он держал одну руку на груди. Он еле стоял. Левая сторона его тела была перебинтована, через бинты просачивалась кровь. Что ж. По крайней мере, нам обоим было больно.
– Ты разбила мне сердце, – сказал он.
Он был жив. Несмотря на весь ужас этого осознания, я не могла не почувствовать некоторого облегчения.
– Ты не оставил мне выбора, – проговорила я.
– У тебя был выбор. Ты выбрала своих чародеев.
Он охнул от боли. Астральная плоскость вокруг нас стала вспыхивать и гаснуть. Должно быть, она забирала у него много энергии.
– Ты присоединилась к человеку, который приговорил твою собственную мать.
Какое отношение ко всему этому имела моя мать?
– Ты предпочла мне убийц.
– Ты тоже убийца, – сказала я ледяным тоном.
– Ты предпочла человека, который превратил меня в это, – осклабился он, указывая на свое собственное бескожее лицо.
– Выбирая между тобой и Англией, я выбрала Англию, и я поступила бы так же вновь.
– Это так? – усмехнулся он. И снова все, что нас окружало, слегка искривилось. – Тогда одних чародеев мне уже мало. Англия за это заплатит. – Его лицо налилось чистой ненавистью. – Грядет Добродушный Император. И вы все засвидетельствуете его улыбку.
Я с криком пришла в себя, плечо горело. Блэквуд вернулся в карету и, пока я спала, гладил меня по волосам. Он мгновенно поднес к моим губам фляжку с водой.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я напилась и вытерла рот тыльной стороной руки в перчатке. Очень похоже на леди.
– Ре́лем, – прошептала я. – Все еще жив.
Блэквуд сделал дрожащий вздох:
– По крайней мере, теперь мы это знаем.
Некоторое время мы сидели молча. Я прижалась к нему лицом, затерявшись в запахе снега и сосны. Он был на свежем воздухе. Я ему завидовала.
Будто на что-то решившись, он прошептал:
– Вот. – Взяв мою левую руку, он аккуратно расстегнул пуговички перчатки на запястье и снял ее. Смелый жест. – Ради этого я рискнул сделать вылазку домой. Его по традиции носит будущая графиня Сорроу-Фелл. – Он достал из кармана кольцо и надел мне на палец. Оно было мне велико, но, надеюсь, когда-нибудь станет впору. Простое серебряное кольцо с крошечной жемчужинкой. Я подивилась тому, какая она маленькая и идеальная.
– Спасибо, – пробормотала я.
Он поцеловал мое обнаженное запястье, и от прикосновения его губ у меня зачастил пульс. Мы были одни в карете, и его маска Императора слегка подтаяла.
– Не бойся меня, – прошептал он.
Черт. Он чувствовал, как я дрожу от его прикосновений, но ничего не могла с этим поделать. Свет лег на его лицо таким образом, что он выглядел в точности как его отец.
– Я не боюсь. – Я в это верила. Почти.
Карета так резко остановилась, что я чуть не упала Блэквуду на колени. Он постучал в крышу:
– Что происходит? – Но затем с облегчением закрыл глаза, как будто уловил ответ. – Мы миновали барьер.
Я тоже это почувствовала – у меня покалывало кожу от света. Это было не похоже на головную боль, которую вызывала защита, это было что-то более естественное и успокаивающее.
– Пойдем, – сказал он, выбираясь из кареты. – Я хочу тебе показать.
Он помог мне спуститься, и мы пошли, взявшись за руки.
Вокруг нас был густой туман, но он рассеялся, когда мы поднялись на вершину холма. Впереди нас в солнечном свете раннего утра блестел окнами особняк. Его как будто вырезали из времени. Фасад украшала мраморная колоннада, точь-в-точь как у древнегреческих храмов. Дальше начиналось Средневековье, но очень необычное. Сторожевые башни были спиралеобразными,
