– Когда я отвергла твое предложение, это не имело никакого отношения к твоему отцу. Я любила Рука.
Любила. Потому что Рука больше нет. Рана у меня на плече пульсировала, вновь и вновь напоминая о моем поражении.
– Любила? – осторожно спросил Блэквуд. В его голосе и взгляде была надежда. – Значит, ты его больше не любишь.
Это был не вопрос. Это был… завуалированный приказ. Сжав зубы, я с трудом поднялась. Я не позволю указывать мне, что я могу или чего я не могу чувствовать, даже теперь.
Боль еще глубже запустила в меня когти, и мои колени подогнулись. Блэквуд подхватил меня, стал нежно баюкать, а я успокаивалась под ритмичное биение его сердца. Шелк его жилета был прохладным, маленькие пуговицы из слоновой кости врезались мне в щеку. Он пробормотал извинения.
– По крайней мере, мы снова друг с другом честны, – прошептала я.
– Да. Твои секреты, Генриетта, – это мои секреты. – В его голосе были нотки восторга, но он обнимал меня… как собственник. Вот она – крохотная частичка его отца, та частичка, которая искала собственничества. Это заставило жар, охватывающий меня от его прикосновений, поутихнуть, но только немного. Блэквуд – не его отец.
– Я полагаю, это тебе решать, как Императору, что со мной делать. – Если он захочет бросить меня в повозку, идущую в тюрьму, я не буду сопротивляться.
– Конечно, мы сохраним это в тайне, но если Ре́лем выживет, мы сможем этим воспользоваться.
Я ударила своего отца ножом в сердце. Если мы еще когда-нибудь встретимся, не сомневаюсь, что он окажет мне сердечный прием.
– Ты воспринял это довольно… хорошо, – осторожно произнесла я.
– Едва ли я могу судить тебя за грехи твоего отца, если учесть, что ты знаешь о моем. – Блэквуд обнял меня за талию и помог сесть. Плечо пульсировало, но боль отступила, когда он коснулся моей шеи чуткими пальцами. – В этом есть что-то извращенное, но так я чувствую себя ближе к тебе. – Он приблизил свои губы к моим. – Я знаю, что не владею твоим сердцем так, как владел Рук, и я не такой очаровательный, как некоторые… – Непроизнесенное имя Магнуса повисло в воздухе. – Но я могу пообещать тебе свою любовь, Генриетта. – Он произнес мое имя ласково. – Я хочу, чтобы ты правила вместе со мной.
Править Орденом? Не думаю, что я была в состоянии править чем бы то ни было. И кем-нибудь.
– Не уверена, что это хорошая идея, – осторожно сказала я. Желание, которое я видела в его глазах, меня ошеломило.
– Ты можешь стать вторым по значимости человеком в английском чародейском сообществе, и ты не находишь, что это хорошая идея? – Он казался озадаченным.
В этом-то и была проблема – в чародействе как таковом. Сейчас мы представляли собой вид, находящийся под угрозой, и собирались еще больше изолировать себя от мира. Возможно, это было мудро, но не казалось правильным. Кроме того, Микельмас оставил мне Армию Горящей Розы, ну, по крайней мере, это обещало защиту. Так что…
– Я могу привести в Сорроу-Фелл колдунов? – Я и сама не заметила, как вылетела эта фраза. Блэквуд моргнул, а я добавила: – Микельмас ушел и оставил мне свою армию.
Озадаченное выражение лица Блэквуда сменилось озабоченностью. Чувствуя, что он не одобряет этого, я сказала:
– Мой отец может прибегнуть к услугам колдунов так же, как он прибег к услугам фей.
Блэквуд был не дурак.
– Ну, если мы их найдем, – пробормотал он, – ты можешь взять их на себя. – Он провел по моей щеке кончиком пальца. – Пусть это будет свадебным подарком.
В один миг Блэквуд провернул идеальный маневр. Может быть, он даже не понимал, что он это сделал, но таковы были его повадки, это было для него так же естественно, как для паука плести паутину. Проведя тыльной стороной ладони по моей щеке, он прошептал:
– Несмотря ни на что, на твою ложь и твои раны, я ничего не могу с собой поделать, я люблю тебя. Я не в силах этому сопротивляться. Будь моей женой.
– А если я скажу «нет», ты меня заставишь? – Как Император, он мог это сделать.
Его глаза заблестели, в них что-то ожило, когда я сказала заставишь.
– Я бы не стал этого делать, – сказал он наконец. – Но ты нигде не будешь в такой безопасности, как подле меня.
А затем произошло то, чего я ожидала меньше всего: он чуть не расплакался.
– Возложенная на меня ответственность меня пугает. Я сам себя пугаю, – пробормотал он. – Помоги мне, Генриетта. Спаси меня.
В самом деле – спасти его, точно так же, как он предложил спасти меня. На самом деле здесь было не только это. Тут были замешаны дела наших отцов и странные шутки судьбы, которые свели нас вместе. На наших посохах были сходные изображения плюща, и эти побеги плотно связали нас вместе. Когда он взял меня за подбородок своей прохладной рукой, в этом прикосновении была судьба. Что-то темное, спящее во мне, зашевелилось и приоткрыло один глаз. Как будто какая-то тайная часть моей души была специально для этого создана.
Но все же он пугал меня: его желание.
И все-таки, возможно, именно к этому и должна была привести меня судьба. Возможно, с монстром, которого я скрывала в себе, мог справиться только он, и наоборот. И еще в моем распоряжении, где бы они ни находились, были колдуны и народ немагического происхождения, лишенный защиты чародеев. Им понадобится кто-то, кто сможет защищать их интересы. Поэтому, набрав в грудь воздуха, я кивнула.
– Да? – Блэквуд казался изумленным.
– Да, я выйду за тебя замуж, – сказала я.
Он поцеловал меня. Его губы были мягкими, но это было единственной нежностью. Здесь не было распаляющего поддразнивания, как с Магнусом, и не было чувства, что ты вернулась домой, как с Руком. Он схватился за мои волосы и терзал мой рот до тех пор, пока не насытился. Когда я застонала, он прошелся дрожащей рукой вдоль моего тела. То, что спало во мне,
