– Мы годами прятались за защитным барьером, – голос Блэквуда был ледяным. – Я же прошу дать мне несколько месяцев.
– Это чудовищно! – огрызнулся Валенс.
Блэквуд закрыл глаза, и в зал проник холодный ветер, пробравший меня до костей. Чародеи удивленно вскрикнули. Блэквуд по очереди посмотрел на каждого, и каждый почувствовал его силу. Так было при Уайтчёрче. Но Уайтчёрч никогда не использовал свою силу, чтобы нас утихомирить.
Когда ветер стих, наступила полная тишина, и Блэквуд продолжил:
– Объединившись, мы выживем. По отдельности, – он быстро взглянул на Валенса, – мы не переживем и зиму. Мы будем в безопасности, но не в полной. Пейлхук творил страшные вещи, чтобы защитить нас от реальности, но я ничего такого делать не буду. – Глаза Блэквуда блеснули. – Мы будем работать не покладая рук, пока Древние не будут уничтожены. Думаю, каждый из сидящих в этом зале потерял близких во время атаки. Друга, брата, сына…
Некоторые положили руку на сердце. Блэквуд завладел их расположением..
– Я потерял отца, хотя и давно. И будь я проклят, если потеряю еще одного члена семьи. – Он ударил себя в грудь. – Орден – это моя семья. Отныне и навсегда.
Он лгал. Он не оплакивал своего отца, и у него не было большой любви к Ордену. Но прямо сейчас мальчик, который, как я знала, больше всего на свете ненавидел неискренность, именно ее и проявлял, чтобы добиться своей цели. Чтобы за ним последовали, чтобы ему поверили.
Валенс, ругаясь, сел на место. Он понял, что проиграл.
– Давайте поработаем вместе, чтобы эта война закончилась. Затем, когда мир будет восстановлен, я сложу с себя полномочия Императора. – Блэквуд склонил голову. – Даю вам слово.
Зал взорвался аплодисментами. За несколько минут Блэквуд завоевал всеобщую симпатию: в конце концов, все отчаянно хотели, чтобы кто-то принял на себя ответственность. Но мальчики и я молчали.
– Как я и сказал, мы все выступим единым фронтом, и рядом со мной должны быть самые лучшие советники. Что подводит меня к еще одному, более радостному сообщению. – Он протянул ко мне руку. – Генриетта Хоуэл станет моей женой.
Магнус выдал изумленный смешок. Все остальные снова загудели, но теперь ошеломленно. А я уставилась на Блэквуда. Я улыбалась. Умно придумал. Как следовало из Устава, Император выбирает жену графу Сорроу-Фелл. Так что Блэквуд сделал блестящий маневр. Я начала тихонько смеяться.
– Что тут, черт возьми, смешного? – казалось, Магнус не верит ни своим глазам, ни своим ушам.
Икая, я объяснила ему, что и Элиза, и ее брат – мастера по неожиданным объявлениям о помолвке.
Собрание закончилось. Предстояло много работы: назначить телохранителей Королевы, нагрузить повозки провизией, перебинтовать раненых, чтобы они перенесли дорогу, но самое главное – продумать безопасное отступление из города. Лондон обречен быть разрушенным до основания. Но все надеялись, что мы еще вернемся и заново отстроим его.
Прихрамывая, я поднялась по лестнице к покоям Императора – Блэквуда. Магнус хотел меня сопроводить, но я отклонила его предложение. Это касалось только нас двоих – Блэквуда и меня.
Ре́лем, как ни странно, не тронул это место. Даже фарфоровый бульдог стоял на столике, ожидая, когда его погладят по голове, чего больше никогда не случится. В укромном уголке сиял фонарь Optiaethis. Значит, он пережил атаку. Мне было неприятно на него смотреть.
Кажется, Блэквуд знал, что я приду; он сидел в кресле и пытался вести себя непринужденно, что удавалось ему плохо. Когда я вошла, на его лице отразилась озабоченность, смешанная с триумфом. Я попыталась с достоинством сесть, но в плечо ножом впилась боль. Он бросился мне помочь, но я его остановила.
– Я справлюсь, – сказала я.
Блэквуд сел напротив. Только что он дерзко объявил о помолвке, а сейчас отводил взгляд.
– Ты меня не удивил, – ровным голосом сказала я.
– Сам не знаю, что на меня нашло.
– Лжец, – я произнесла это мягко, без вызова. – Ты просто хотел поставить меня в такое положение, чтобы я не смогла ответить «нет», по крайней мере не в зале.
Я откинулась на спинку кресла, чего бы не позволила себе ни одна леди. Но боль поубавилась.
– А ты хорошо меня изучила, – довольно прошептал он. Мне стало жарко от неприкрытого желания в его взгляде. Он желал меня и теперь, когда…
Теперь.
– Я стала Нечистой. – Не было никакого смысла приукрашать реальность. – Ты не можешь смешивать благородную кровь Блэквудов с моей вырождающе…
– Не говори так! – Он поднялся, побагровев от ярости. – Мне не важно, чем ты стала. Я хочу тебя.
Вся моя холодность растаяла, и я обнаружила, что чуть не плачу.
– Все, что произошло, – моя вина, – прошептала я.
– О чем ты? Скорее, только благодаря тебе хоть кто-то выжил. Если бы ты не нанесла Ре́лему этот удар… Как тебе это удалось, черт побери?
Это был вопрос Императора. Все мои импульсы кричали: «Соври! Соври во спасение!» Но я слишком устала, и у меня слишком все болело.
– Ре́лем – мой отец, – сказала я. Так странно, что три коротких слова могли настолько сильно изменить чью-то жизнь.
Он спал с лица:
– Что?!
– Уильям Хоуэл оказался в мире Древних много лет назад, во время провалившегося эксперимента, который он ставил с Микельмасом. – Я сделала паузу. – И с твоим отцом.
Блэквуд осел в кресло.
Я рассказала ему, что узнала от Микельмаса и как я убедила Ре́лема подойти поближе, чтобы ударить. Казалось, каждое мое слово еще больше обессиливало Блэквуда. Когда я описала, как Рук нанес мне рану, он закрыл лицо руками.
Я рассказала ему и о том, что сделал его отец: перерубил веревку, в результате чего мой отец был послан на погибель.
Когда я закончила, Блэквуд молчал.
– Ты должна меня ненавидеть… – Он поднял голову, его глаза покраснели. – Конечно, ты никогда не сможешь меня полюбить, зная это. – Каждое его слово было насквозь пропитано презрением к себе. Он ударил по подлокотникам, затем встал и отошел в сторону. – Мой
