– Полно, Константин Сергеевич, ваша задача очень важна – вы со своей группой будете прикрывать с запада действия корпуса в Ковеле. Сил, конечно, маловато, но я очень, князь, на вас надеюсь. Взять в плен более трех тысяч австрийцев это нечто. При этом не каких-то там тыловиков, а настоящих солдат, которые не раз принимали участие в боевых действиях. Вы герой, князь, и это я говорю не ради красного словца. Только вам я могу доверить свою спину. Я вместе с мехгруппой отправляюсь в Ковель, а вы будете держать фронт на западе.
Поняв, что великий князь уже принял решение, Бегильдеев прекратил убеждать меня в том, что подразделения 9-й кавалерийской дивизии не могут вести бои без своего командира. Генерал-лейтенант начал вполне грамотно излагать свои мысли об устройстве лагеря для военнопленных. Затем мы согласовали порядок взаимодействия, если все-таки австрийцы предпримут попытку прорваться к Ковелю с запада. Естественно, группа Бегильдеева не в состоянии отразить атаку даже одного пехотного полка. Конечно, дзоты с оставшимися там пулеметами самокатчики генерал-лейтенанта займут, и казачьи разъезды будут контролировать прилегающую территорию, но фронт слишком широк, и более-менее крупное и боеспособное подразделение противника без труда может прорваться к станции. На этот случай нужно было прислать подкрепление из Ковеля. Австрийцы поймут, что в Ковеле происходит что-то не то, не раньше чем через сутки, а снять с фронта и направить в город боеспособные части у них займет гораздо больше времени. Так что дня три-четыре у нас будет, чтобы зачистить Ковель и сконцентрировать силы на самых опасных направлениях. Глядишь, за это время и Брусилов организует контрудар в направлении Ковеля. Он понимает, что значит для фронта овладение этим стратегически важным городом. Последние силы отдаст, чтобы его мечта осуществилась.
Я описал Бегильдееву свой план и этой задумкой, несомненно, воодушевил его. Раньше он знал только детали, а теперь перед ним открылись такие горизонты, что захватывало дух. Генерал-лейтенант был профессионалом и понимал, что таким апперкотом мы можем поставить Австро-Венгрию на колени. Когда я понял, что Бегильдеев сделает все, чтобы наша операция по взятию Ковеля удалась, я прекратил давить на князя, чтобы он перестал думать как комдив, а сосредоточился на конкретной задаче по обеспечению безопасности западного фланга корпуса. Наша беседа сразу же обрела конкретное содержание. И дольше всего мы обсуждали, как будем связываться между собой. В общем-то, проблем со связью не должно было возникнуть. Австрийская инфраструктура не была разрушена – телефонная и телеграфная связь, и не только с Ковелем, продолжала функционировать, правда уже под нашим контролем. Кроме проводных линий связи имелись и искровые радиостанции. Расстояние до Ковеля было небольшое, так что связь можно было поддерживать, пользуясь даже штатными антеннами. А дивизионная радиостанция в распоряжении Бегильдеева оставалась. Радиоузел не поменял своей дислокации, после отбытия на боевую операцию всех подразделений и большинства штабного люда он так и располагался в бывшем лагере 9-й кавалерийской дивизии. Кроме вопросов связи, мы с комдивом-9 наметили и пути отхода его группы, в случае если на этом направлении австро-германцы будут наступать большими силами. И тут замедлить наступление противника должны были пленные австрийцы. Не бросят же наступающие своих попавших в плен собратьев на произвол судьбы. А значит, передовые наступающие части потеряют темп, а может быть, и мотивацию к наступлению. Если небольшое количество русских захватило такой сильный укрепрайон и большое количество пленных, то они очень опасны, и наступать нужно с осторожностью и мощной огневой поддержкой. А в такую слякоть по местным дорогам протащить даже одну тяжелую батарею очень непростая задача.
В конце концов, наше импровизированное совещание подошло к концу, и я, попрощавшись с генерал-лейтенантом, больше не отвлекаясь, направился к своему командирскому «Форду». С Бегильдеевым мы говорили не только о стратегических проблемах, но и решали, казалось бы, мелкие вопросы. Но некоторые из них меня сильно волновали. Вот, например, я себя чувствовал как-то неуютно, когда не ощущал за своей спиной присутствие Первухина. Я уже настолько привык к денщику и его ненавязчивой, а иногда и навязчивой заботе, что сейчас бывший работник обслуживающего персонала НИИ Мозга себя и накормить бы не смог. Тем более в этом времени не существовало супермаркетов и прочих изысков XXI века. А еще я знал, что Дима прикроет мою спину в любом случае, если даже ему самому будет грозить гибель. Вот я и поручил Бегильдееву направить своих людей к казармам укрепрайона и заняться там организацией лагеря военнопленных. Десантное отделение ефрейтора Никонова и моего денщика немедленно отправить догонять автомобили мехгруппы, следующие в Ковель. Когда шел к «Форду», ужасно хотелось забраться в кузов и поискать в мешках денщика чего-нибудь калорийного. Я знал, что у запасливого Первухина имеется фунта два черной икры, пирог с визигой, да и много других вкусностей. А организм великого князя только рано утром потребил чашку чая и один бутерброд. А была уже середина дня, и брату императора очень хотелось хоть что-нибудь перекусить. Но, конечно, я преодолел себя и не стал рыться в вещах денщика, а забравшись в кабину, достал из стоящего там портфеля с бумагами припрятанный пакет с монпансье. Только после этого приказал Максиму разворачиваться и выбираться с площади. Я думал, что мы остановимся около командирского автомобиля поручика Хватова не больше чем на минуту, именно на то время, которое потребуется, чтобы приказать командиру мехгруппы начинать движение в сторону Ковеля, но идеальный ход операции остался только в моих мыслях. На самом деле мехгруппа была не готова к немедленному выступлению. И дело было не в людях, а в технике. Вернее в цепях на колесах. А если сказать точнее, в задержке выступления мехгруппы был виноват я – предложенная мной конструкция оказалась не очень надежной, многие цепи, установленные на задние колеса автомобилей, были повреждены. И сейчас в мастерских станции и во всех кузнях поселка шел ремонт тех цепей, которые можно было восстановить, и изготовление новых взамен утерянных. Сначала я подумал, что моя память дала сбой, когда рисовал чертеж злосчастной цепи, или я что-то напутал, когда показывал, как они устанавливаются на колеса. Но когда я посмотрел на одну из самых поврежденных цепей, то понял, что моя память ни в чем не виновата, все дело было в некачественном металле. Мало было в этом времени качественного металла, а тем более в деревенских кузнях. А в основном мы заказывали цепи в деревенских кузнях, вот они и разваливались, даже при не очень большой нагрузке. Вот, например, для «Форда» цепи были изготовлены в Петрограде,
