– Как бабочка помнит, что она была гусеницей, – ответила девушка-репликант.
– Что мы вам сделали? – спросила Ана. – Почему ты нас так ненавидишь?
– Я не ненавижу тебя, – отозвалась Фэйт. – Я тебя даже не вижу.
– Ты убила моего отца, – прошипела Ана.
– Он это заслужил. Превратил Габриэля в убийцу.
– Вы убили всю мою семью…
– Мы убили тех, кто хотел стать нашими хозяевами! – зарычал Габриэль.
Он повернулся к Ане и подтащил ее инвалидное кресло к себе, пока его лицо не оказалось в паре сантиметров от ее. Она увидела его безумие, всепоглощающее и вселяющее страх, выливающееся из красных трещин в глазных яблоках.
– Мы убили тех, кто создал нас рабами и назвал это жизнью! – заорал репликант.
Габриэль повернулся, показывая на кровавые каракули на сфере Мириад.
ТВОЕ ТЕЛО НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ.
ТВОЙ РАЗУМ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ.
ТВОЯ ЖИЗНЬ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕБЕ.
– Ты видишь? – продолжал кричать он. – Вот что значит с рождения быть вещью. Твоя плоть. Твоя воля. Само твое существование. Все это принадлежит другим. Знаешь, каково это?
– Я знаю, что мой отец любил вас, Габриэль, – ответила Ана. – Я знаю, что для него вы были его детьми.
– Мы были для него ничем! «Репликанты», вот как он нас назвал. Всего лишь жалкие копии. Николас Монрова стоял на моих плечах и требовал, чтобы я опустился перед ним на колени. Он называл меня своим сыном, а потом сделал своим палачом. Но просил ли он того же от тебя? Кого ты убила, чтобы твой папочка мог подольше посидеть на своем троне?
Габриэль схватил кулак Аны и насильно разжал ей пальцы.
– Я не вижу на них крови. Чистые, без единого пятнышка, как у всех настоящих его детей. Твой отец ясно и четко дал мне понять, кто я для него, когда приказал убить. Нет, я не был его сыном. Я был оружием. Его гневом и его возмездием. И ты винишь меня за то, что он сделал меня убийцей?
Глаза Аны наполнились слезами. Слезами ненависти и слабости. Они покатились по ее разгоревшимся щекам, оставляя на губах привкус горечи.
– Мы не заслужили того, что вы с нами сделали, – сказала девушка.
– А я, значит, заслужил все то, что сделал со мной твой отец?
– Ты убил десятилетнего мальчика, Габриэль.
– Я раздавил насекомое, – отрезал репликант. – А когда я заполучу секреты Мириад, то уничтожу и всех остальных. Мы сильнее. Быстрее. Умнее. Лучше. Твой отец сказал мне это. Мы были следующей ступенью эволюции человечества. Для этого нас создали. Вы наши динозавры, Ана. Мы построим новую цивилизацию на земле, усеянной вашими костями. Это наследие Николаса Монровы. И это его самая большая неудача.
Потрясенная, Ана переводила взгляд с одного репликанта на другого. Эта ненависть в их сердцах, эта ярость в их глазах… Какими бы они ни были раньше…
– Вы монстры, – прошептала она.
Габриэль отошел от нее, его лицо снова стало напоминать маску.
– Я такой, каким меня создал твой отец. Ни больше. Ни меньше. – Габриэль ударил себя кулаком в грудь. – Если я монстр, то это потому, что он так пожелал.
– Обработка запроса на вход в систему продолжается, – объявила Мириад. – Последовательность запуска начата.
Габриэль повернулся к Мерси, на мгновение забыв об Ане.
– Долго еще? – спросил он.
Мерси ввела в терминал несколько команд, информация на экране отражалась в ее глазах струями падающего дождя.
– Двадцать минут до холодной перезагрузки[30]. Возможно, двадцать пять.
– Для продолжения необходим второй образец, – сказал ангел.
Габриэль вновь развернулся к Ане, вытаскивая пистолет.
– Это бессмысленно, Габриэль. Ты напрасно делаешь ей больно.
– Тогда открой дверь, Мириад. И дай мне то, что я хочу.
– У тебя нет полномочий. Я выполняю приказы Николаса Монровы или членов его семьи. И больше ничьи.
– Мы не остановимся. И мы остаемся здесь.
– Я не собираюсь тебе помогать, если ты об этом думаешь, – предупредила Ана. – Я не стану приказывать Мириад открыть дверь и уж тем более учить тебя созданию репликантов.
Фэйт улыбнулась.
– Можешь уже замолчать, мертвая девочка. Распознавание голоса, сканирование радужки глаза, образец крови, электроэнцефалограмма – это четыре этапа аутентификации, которые твой отец установил для защиты системы. Как только мы их пройдем, эта дверь откроется, и мы разберем Мириад на части, пока не найдем то, что нам нужно.
– Кстати, о том, что нам нужно…
Габриэль обхватил руками шлем Аны и дернул. Пластик с треском разорвался, точно бумага, и репликант выбросил его в шахту реактора.
Габриэль взялся за спинку кресла Аны и прокатил его мимо неподвижных Голиафов к светящейся синей линзе Мириад. Голографический ангел бесстрастно наблюдал, не переставая кружиться на своем пьедестале. Ана поняла, что сейчас произойдет, и крепко зажмурилась. Но Габриэль приподнял ее веки кончиками пальцев и насильно заставил посмотреть в пульсирующую синеву. На ее глаза наворачивались слезы. Она шипела проклятия.
– Сканирование радужной оболочки глаза выполнено, – наконец сказала Мириад. – Идет обработка.
Габриэль ослабил хватку, и Ана вырвала голову, пытаясь подавить охвативший ее страх. От костюма больше не было толка. Без надлежащей радиационной защиты она просто впитывала радиацию Вавилона. Отравленные частицы проникали в нее с воздухом, через кожу. Репликанты не были подвержены радиации, но для человека час без защиты, да еще и так близко к ядру был равноценен смертному приговору.
– Четырех детей было недостаточно, да, Габриэль? – спросила она. – Ты и меня собираешься убить?
Репликант выхватил пистолет и приставил дуло к ее виску. Ана смотрела на него с ненавистью и вызовом, а сама в то же время думала, не этим ли оружием он убил ее брата.
– Всему свое время, моя дорогая Ана. – Габриэль улыбнулся.
Он убрал пистолет и повернулся к двери Мириад.
– Всему свое время.
1.29. Секреты
Вспышка статического электричества.
Фонтан искр.
И еще одна турель была выведена из строя.
– У тебя получается все лучше и лучше, – похвалил Иезекииль Лемон.
– Некоторые бы сказали, что я уже родилась талантливой, Ямочки.
– Но только не ты?
– Тогда бы это называлось хвастовством.
Иезекииль и Лемон пересекли лестничную площадку, поднялись еще на один лестничный пролет и вышли на главный этаж Отдела безопасности Вавилонской башни. Приглушенный солнечный свет просачивался через тонированные окна, аварийное освещение окрашивало помещения в цвет крови. На стойке администрации был полнейший беспорядок, оборудование разбросано, стулья опрокинуты. Из пыльных рамок на Лемон смотрели мертвые семьи. В вазе без воды стояли высохшие цветы. Она попыталась представить, что здесь произошло, когда началось восстание. Весь этот хаос и страх.
Лемон задыхалась, обливаясь потом в своем ярко-розовом костюме, и, несмотря на браваду, чувствовала легкое подташнивание. После удара Проповедника в голове пульсировало, к тому же в аварии она вывернула плечо и шею. Перед глазами все плыло. Вполне возможно, у нее было сотрясение мозга. Лем была готова к тому, что в любой момент из-за угла выскочит какой-нибудь
