Да уж, эта смелая спасательная операция явно недотягивала до первоклассной.
– Как ты думаешь, где…
– Тс-с! – Иезекииль поднял руку-протез – …Ты слышала?
– Н-н-нет, – ответила Лемон. – Но с другой стороны, я не из тех, кто за долю секунды может сосчитать веснушки у тебя на лице.
– Тридцать одна, – улыбнулся он.
– Вот тебе и хвастовство, в чистом виде.
Иезекииль нахмурился.
– Слышишь? Снова.
– Мы так и будем играть в двадцать вопросов или ты, наконец, скажешь мне, что это?
– Кашель. В тюремном блоке. – Иезекииль кивком головы показал дорогу: – Сюда.
Они крались по длинному коридору. Иезекииль крепко держал в кибернетической руке пушку огнемета. Лемон протянула руку и, нахмурившись, вывела из строя еще одну камеру. Если без саркастических шуточек, это становилось все тяжелее. Каждое применение силы истощало ее, и с каждым разом приходилось прикладывать все больше усилий. Похоже, решила она, эта сила работала как любой другой мускул – чем больше она ею пользовалась, тем быстрее слабела. Но ее подруга находилась сейчас в самой большой за всю свою жизнь Беде с большой буквы Б. Поэтому Лемон продолжала стараться изо всех сил, чего бы ей это ни стоило.
А отдохнуть можно будет и после смерти.
Они добрались до места, которое, должно быть, и было тюремным блоком, – вдоль прохода тянулся ряд четырехметровых комнат из прозрачного композитного пластика. Они подкрались ближе, и Лемон наконец услышала кашель, о котором говорил Иезекииль, – тихий, влажный и сбивчивый. Кровь застыла в ее жилах, когда она узнала его. Сколько бессонных ночей провели они с Аной, слушая, как в соседней комнате задыхался от кашля старик, которого она считала своей семьей.
– Мистер Си… – прошептала девушка.
Они нашли его сгорбленную фигуру в самой последней камере. Кровь на его губах в алом свете отливала черным, а все лицо напоминало маску из фильмов ужасов. Щеки и глаза впали, а голова была похожа на череп. Всего за каких-то пару дней, что они не виделись, он как будто постарел на сто лет. В запачканных кровью руках старик держал отрубленную голову Крикета.
– Мистер Си! – закричала Лемон.
Старик поднял на нее глаза и, поморщившись, закашлял.
– Какого ч-черта… вы тут делаете, Фрэши?
– Спасаем вас и Крутышку, что же еще, черт возьми!
Сайласу удалось улыбнуться.
– Ты всегда мне… н-нравилась, девочка.
Лемон положила ладонь на электронную панель. Та затрещала и зашипела, и крошечные огоньки на экране разом потухли. Замок с щелчком открылся. Дверь из композитного пластика распахнулась, и Лемон, вбежав в камеру, опустилась на колени рядом со стариком.
– Вы похожи на вчерашний завтрак, мистер Си.
– Меня л-любят за… мой хара….
Старик согнулся пополам от очередного приступа судорожного кашля. Лем невыносимо было видеть его страдания, на ее глазах навернулись слезы, и она посмотрела на Иезекииля.
– Мы можем что-нибудь сделать для него?
Лицо Иезекииля было бледным и мрачным. Она знала, о чем он думает. Репликанты заперли его здесь без радиационной защиты, а прошло уже несколько дней. Скоро радиация закончит то, что начал рак. Иезекииль посмотрел на старика – одного из своих создателей – и молча покачал головой, но Лемон решила соврать.
– С ним все будет в порядке, надо только вытащить его отсюда.
– Н-не говори ерунды, – прохрипел Сайлас. – Я н-никогда не выберусь… отсюда.
– Мистер Си, не…
– Старого обманщика не обманешь, Фреши. – И снова этот влажный кашель. – А теперь… помоги мне встать.
– Нам нужно найти Ану, Сайлас, – сказал Иезекииль. – Ты не в той форме, чтобы…
– Я знаю, где она. Отведите меня…в-вниз, на склад-хранилище НИОКРа.
– Мы только что оттуда, – сказал Иезекииль. – Они пытаются взломать Мириад, Сайлас. Ана там, и мне жаль, но у нас нет времени. Я нужен ей.
– Их там трое, – прохрипел Сайлас. – Габриэль. Фэйт. Мерси. А ты… один. Нравится такой расклад?
– …Нет, – признался Иезекииль. – Но любовь найдет способ. Я не могу снова ее подвести.
Старик усмехнулся, вытирая губы.
– Даже любви… иногда нужна рука помощи. А теперь отведите меня в чертово хранилище.
Сайлас поморщился от боли. Его глаза блестели, кожа была похожа на бумагу. Руки задрожали от напряжения, когда он попытался подняться, но старик не выпустил голову Крикета, крепко сжимая ее побелевшими пальцами.
– Давай я помогу, – сказал Иезекииль, делая шаг вперед.
– Не надо, я сама справлюсь. – Лемон одной рукой обняла старика, которого считала своим дедушкой. Этот человек дал ей крышу над головой, семью, ощущение, что ее любят и нуждаются в ней. И он ни разу не потребовал благодарности. Помогая Сайласу подняться, она почувствовала, как сильно торчат его ребра. У нее защемило сердце – Сайласу становилось все хуже. Она поддержала его, пока он переводил дыхание, а потом крепко обняла, как будто могла помешать ему развалиться на части.
– Ничего-ничего, мистер Си, я держу вас, – пробормотала девушка.
– Мне уже недолго осталось, – прохрипел Сайлас.
– Сейчас же прекратите это, – проворчала Лемон. – Никуда вы от нас не денетесь.
Старик грустно улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в защитный шлем.
– Ты… ты хороший человек, Фреши, – сказал он.
И рука об руку они вышли из камеры.
_______
– Радужная оболочка глаза подтверждена. Личность: Анастасия Монрова, четвертая дочь Николаса и Алексис Монрова. Продолжить?
Ана по-прежнему оставалась прикованной наручниками к инвалидному креслу, стоявшему напротив двери Мириад. Голос ангела, словно музыка, звенел в пустоте, эхом отражаясь от красных стен. Четверо Голиафов молча и безучастно смотрели прямо перед собой. Глаза Габриэля сверкнули, и он широко улыбнулся, приблизившись на шаг к тому, чтобы снова увидеть улыбку своей возлюбленной.
– Продолжай, – приказал он дрожащим от волнения голосом.
Голографический ангел мрачно зажужжал, и линза на запечатанной двери стала темно-синей. Ана огляделась, отчаянно высматривая пути побега. С Голиафами явно было что-то не так, так что они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь ей. Колеса кресла не были заблокированы, и она смогла бы отталкиваться ногами. Но куда бежать? Внешняя дверь в покои Мириад по-прежнему была закрыта, и единственным путем к спасению оставалось двухсотметровое падение в шахту. Девушка покрутила запястьями, но металлические манжеты крепко обхватывали ее руки.
– Для продолжения требуется третий образец, – сказала Мириад.
Девушка смотрела в глубокую шахту. Из головы не выходили слова Габриэля:
«Вы наши динозавры, Ана. Мы построим новую цивилизацию на земле, усеянной вашими костями».
Она все равно уже, считай, труп. Радиация Вавилона неотвратимо отравляла ее клетки. Сможет ли она сделать это? Оттолкнуться от края пропасти и упасть в темноту?
Все равно что плюнуть им в лицо.
Перед ней снова стоял Габриэль. Ана даже не заметила, как он подошел. Моргнув, девушка отвела взгляд от отверстия шахты и посмотрела в блестящие зеленые глаза.
– Прошу прощения, – улыбнулся Габриэль.
И влепил ей пощечину. Таким мощным ударом он вполне мог сломать ей шею. Голиафы оставались совершенно неподвижными. Ана застонала, перед глазами заплясали белые звездочки. Ее
