– Мы просто дети, – ответил Подкин, вспомнив наставления Бригид. – Пришли купить трав для нашего учителя. Он нарисовал нам карту, как сюда добраться.
В подтверждение своих слов он помахал куском коры.
– Вряд ли вы найдёте здесь тра́вы в такое время года, – недовольно отозвался голос. – Это не место для детей.
– Ну пожалуйста, – жалобно взмолилась Паз. – Если вы нас не пустите, мы замёрзнем насмерть. А если вернёмся без трав, учитель нас поколотит.
– Хм-хм, – пропыхтел невидимый стражник. – Дайте-ка посмотреть на ваши глаза.
Просьба сперва показалась Подкину странной, но он быстро сообразил, в чём дело: привратник хотел проверить, не коснулась ли их ржавчина Пожирал, не бежит ли по венам отравленная железом кровь.
Крольчата по очереди опустились на колени перед дырой и оттянули пальцами веки, чтобы стражник получше рассмотрел их глаза. Кажется, увиденное его удовлетворило, потому что из-под земли донеслось ворчание и стук засова. А потом снег вокруг дыры вдруг осыпался и обнажил вход в туннель, освещённый дрожащими огоньками свечей.
Обладатель грозного голоса наконец предстал перед крольчатами. Это был старый, покрытый шрамами воин с длинной, заплетённой в косы бородой. Его кожаные доспехи покрывали многочисленные заплаты. Судя по всему, кролик прошёл через множество битв, в которых его враги лишились важных частей тела. Не хотел бы Подкин оказаться на месте того, кто попытается тайком пробраться в Костеград мимо такого привратника.
Стражник внимательно оглядел крольчат. Лапа его покоилась на рукояти меча, а с морды не сходило суровое выражение.
– Проходите, – сказал он. – Но мой вам совет: как купите тра́вы, скорее уносите ноги. Здесь есть кролики, которые вас живьём сожрут, даже пискнуть не успеете!
Дети торопливо протиснулись мимо привратника, опасливо кивнули ему на прощание и зашагали по туннелю, круто уходившему вниз. Норы, где прежде доводилось бывать Подкину, всегда начинались с просторного, вымощенного плиткой холла. Стены обычно белили или завешивали гобеленами. Но в Костеград вёл грязный туннель, с потолка которого свисали корни деревьев. Свечи трещали и дымили в сыром воздухе и с трудом разгоняли темноту. Подкин старался не думать о том, куда же их занесло.
Дверь позади затворилась с глухим стуком. Теперь крольчата были заперты в Костеграде. А значит, им оставалось только идти вперёд, что бы ни ждало их за поворотом.
* * *Первым делом Подкин заметил запах.
Он вырос в большой норе и знал, что как бы старательно кролики ни следили за чистотой, при таком скоплении пушистых обитателей в замкнутом пространстве неизбежно будет пахнуть. Особенно если на ужин репа. Или, упаси Богиня, свекольный карри.
Но здесь пахло иначе.
Это был не просто навязчивый аромат, нет: запах вставал на пути непробиваемой стеной, и кролики вре́зались в неё с размаху, с трудом удержавшись на ногах. Казалось, все запахи мира сплелись здесь в густой мускусный смрад.
– Дух захватывает, да? – крикнул привратник – должно быть, расслышал, как крольчата задохнулись от отвращения.
Они даже не смогли ответить: просто, зажав лапами носы, поспешили дальше – и вскоре обнаружили, что же так воняет.
Воняли кролики. Сотни кроликов.
В Костеграде собралось бесчисленное множество ушастых всех размеров и мастей. Там были коричневые кролики и снежно-белые, пёстрые, пятнистые и даже полосатые. Кролики-великаны возвышались над толпой, а под ногами у них шныряли карликовые, ростом не выше Пика. То тут, то там мелькали пушистые гривы львиноголовых кроликов, яркие арлекины, бархатные рексы и ангорские кролики в роскошных шубках. Но куда больше там было пород и племён, о которых Подкин в жизни не слышал. И всем им пришлось оставить родные норы из-за Пожирал. Наверное, они тоже чувствовали себя потерянными и одинокими…
Шум, царивший в Костеграде, был даже сильнее запаха. Едва путники ступили под своды большой, битком набитой пещеры, их окатило волной бурлящего гомона и музыки.
Полуразрушенная арка, недавно поразившая воображение Подкина, не шла ни в какое сравнение с тем, что сейчас открылось его взору. Высоченные резные колонны подпирали потолок, не давая ему рухнуть на головы кроликам. Пещера была воистину огромной: в ней легко поместилось бы десять пиршественных залов Манбери. Корни деревьев змеились по своду, спускались по стенам, оплетая древние камни, и паутиной ложились на землю. И везде, где только было можно, горели светильники, факелы и свечи, заливавшие всё вокруг потоками расплавленного воска.
Между колоннами раскинулся многоголосый рынок: на лотках и в киосках продавали всё что душе угодно. Одни кролики сидели в богато расписанных лавках, другие обходились столами, застеленными скатертью, а третьи и вовсе бросали на землю потрёпанные покрывала. Но все без исключения не замолкали ни на миг, старательно нахваливая свой товар и с жаром торгуясь с покупателями. У Подкина от их криков голова шла кругом. На подземном рынке продавали мёд в пузатых кувшинах, жареные, пареные и печёные овощи на любой вкус, глиняные горшки, свечи, лампы, оружие, одежду, доспехи, музыкальные инструменты, талисманы, книги, свитки, деревянные игрушки, кукол… Глаза разбегались.
Но кто же всем заправлял? Кто отвечал за порядок? Подкин осмотрелся, но не увидел ни стражников, ни солдат. Кажется, здесь все могли творить, что им вздумается, – и рынок до сих пор умудрялся работать.
Крольчата простояли на входе в пещеру несколько минут, удивлённо моргая и глазея по сторонам. У них в головах не укладывалось, что Манберийский главный зал, бывший для них центром мира, – всего лишь крохотный закуток по сравнению с местом, куда завела их судьба.
– Ух ты, – выдохнул наконец Подкин.
– Ага, – поддакнула Паз. – Ух ты.
– Суп, – добавил Пик.
Подкину вспомнилась ярмарка, которую каждый год устраивали в Манбери на исходе лета. Перед норой ставили разноцветные шатры, странствующие торговцы продавали со своих фургончиков диковинки, привезённые со всех уголков Пяти королевств. Ещё на ярмарке обязательно выступали жонглёры, акробаты, выдыхатели огня и ходульщики.
– Похоже на нашу ярмарку, да? – Кажется, они с Паз подумали об одном и том же.
– Точно! А помнишь, как отец попытался проглотить огонь?
– И чуть не спалил себе бороду.
Подкин захихикал, но веселье было недолгим. Отца больше нет. Внутри у Подкина будто что-то оборвалось. Он встретился глазами с сестрой и понял: она чувствует то же самое. После смерти отца мир для них надломился, и они знали: он никогда не станет цельным, как раньше. Странно было смотреть, как жизнь течёт своим чередом, а кролики смеются и покупают всякие побрякушки, хотя славный вождь Лопкин уже не увидит следующую весну.
Но местные жители, скорее всего, даже не знали о его существовании. Дети Лопкина молчали, медленно впитывая звуки и запахи рынка.
– Ну, с чего начнём? – наконец тряхнула ушами Паз. – Где будем искать наёмников?
Подкин не сразу
