Но всё было тихо: либо Пожиралам надоело рыскать по лесу в поисках неуловимых беглецов, либо Бригид заколдовала плащи. Так или иначе, кролики брели среди деревьев, и никто не пытался на них напасть.
Бригид сказала, что путешествие в Костеград займёт у них два дня, если не дольше. Следуя её совету, они остановились на ночлег засветло и выкопали нору в большом сугробе. Пику очень понравилось утрамбовывать лапками стены их временного пристанища. В прошлом году он был слишком мал, чтобы играть в снегу, а этой зимой все сначала были заняты подготовкой к Куманельнику, а потом… потом пришла беда.
Паз и Подкин смотрели, как младший брат кувыркается в пушистом снегу и пробует льдинки на вкус, и вспоминали, как сами играли в снежки и рыли в сугробах туннели. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Какой простой и безоблачной была тогда их жизнь – и как мало они её ценили.
Крольчата закончили обустраивать пещеру до наступления темноты – и, скажу я вам, могли по праву гордиться своей работой. Подкин даже соорудил деревянную подставку для восковой свечки. Он изрядно повеселился, пока рубил на куски целое дерево: Звёздный коготь рассекал крепкий ствол так, словно это была переваренная морковка. Подкин до того увлёкся, что пустил бы весь лес на дрова, не останови его Паз.
Запив талой водой скромный ужин из овсяных лепёшек и ломтиков сушёной свеклы, кролики улеглись спать. В снежной норке было уютно и почти тепло. Но к Подкину сон не шёл. Он лежал, повернувшись ко входу в пещеру, и разглядывал усыпанное звёздами ночное небо. Вот созвездие Большой редиски, а вот Крыса и Змея – мама показывала их Подкину, когда он был маленьким крольчонком и сидел у неё на коленях. Он часто вспоминал маму с тех пор, как ухо начало заживать, – прежде все его мысли занимало бегство из Красноводной и дикая боль. А теперь тоска одолела Подкина с новой силой.
Он пихнул сестру лапой.
– Что? – сонно пробормотала Паз. – Снаружи кто-то есть?
– Нет. Только звёзды.
– Тогда в чём дело? Я спать хочу.
– Я просто маму вспомнил, – ответил Подкин. – Мы так быстро сбежали из Манбери, что даже не знаем, жива она или… – Он собирался сказать «её убили Пожиралы», но перед глазами возник отец, идущий на бой со Скрамашанком, и слова застряли в горле.
– Я надеюсь, что с ней всё хорошо, – прошептала Паз. – Но мы не можем вернуться и проверить. Тогда Пожиралы схватят нас и заберут, как забрали детей Красноводной.
– Но если она жива, – не унимался Подкин, – неужели ты думаешь, что она будет служить Пожиралам, как леди Рыжетт?
Паз расхохоталась, но тут же прикрыла лапой рот – потревоженный шумом Пик завозился у неё под боком.
– Наша мама? Служить Пожиралам? – переспросила она, весело блестя глазами.
Подкин сперва оторопел: неужели Паз может смеяться после всего, что случилось? Но потом он попытался представить, как гордая леди Манберийской норы драит полы в одежде служанки. Нет, это просто немыслимо. Подкин тоже улыбнулся, хотя к горлу подступили слёзы. Его сильная, несгибаемая мама. Однажды она выгнала из Манбери вождя Овражной норы – тот нагрубил её супругу, за что и поплатился. Даже суровые воины из почётной стражи боялись леди Манбери и трепетали под её стальным взором.
Подкин обратился к Богине с молчаливой молитвой: пусть мама, где бы она ни была, тоже могла посмотреть на звёзды.
– Зачем любить кого-то, если в конце концов у нас всех забирают? – спросил он, не глядя на сестру. – Отца мы больше не увидим. И маму, скорее всего, тоже. Когда я об этом думаю, дышать больно. Лучше бы у меня вовсе не было родителей.
Паз ответила не сразу. Наконец она подползла поближе к брату и обняла его.
– Я знаю, Под. Боюсь, эта боль останется с нами навечно. Придётся смириться: теперь она – часть нашей жизни. Но мы должны быть сильными. Думаю, этого хотел бы отец.
Подкин горестно вздохнул и уткнулся лбом сестре в плечо.
– Да, я просто…
– К тому же они не покинули нас! Мама с папой всегда будут с нами, что бы ни сделали с ними Пожиралы. Ведь мы их помним, и наши воспоминания не выжечь никаким железом…
– А ты слышишь папин голос? Ну, в голове? – спросил Подкин спустя время, но Паз уже спала, и её сонное дыхание смешивалось с тихим сопением Пика.
На снежную норку опустилась тишина.
– Я слышу, – прошептал Подкин в темноту, а потом уронил голову на лапы и заплакал. И плакал, пока не уснул.
* * *Когда крольчата подошли к Костеграду, день уже клонился к вечеру. Бригид сказала им высматривать на деревьях круг, похожий на рисунок со змеями, который висел у неё в норе. Круг должен быть отмечен огамическими символами К и Г.
Пик увидел его первым, хотя вряд ли понял, о чём Бригид толковала с братом и сестрой. Он принялся тыкать пальцем в ствол кривой ивы и верещать так, что Подкин испугался, как бы на его крик не сбежались Пожиралы. Когда они наконец успокоили малыша, то разглядели вырезанный на коре символ, который кто-то замазал грязью, чтобы тот меньше бросался в глаза.
Теперь отыскать остальные круги было проще, да и попадались они чаще. Это напоминало игру в поиски клада – или охоту на маленькие деревянные морковки, которые прятали для крольчат на лугу в Люпинов день в начале весны.
Круги должны были вывести их к каменному дереву. Когда Бригид рассказывала о нём, Подкин подумал, что это какая-то загадка. Но нет, речь шла о самом настоящем дереве из камня, поднимавшемся из зарослей куманики. Мощный ствол венчала завитая крона, покрытая мохнатыми пятнами лишайника. Отступив на пару шагов, Подкин сообразил: перед ним остатки древней арки.
Некоторое время крольчата разглядывали её молча. Зачем кому-то сооружать подобное на поверхности? И что за кролики оказались на такое способны? Дерево нависало над путниками, поражая чистотой линий. В Манбери был каменный очаг, но всё остальное делали из древесины и украшали резным орнаментом из листьев и маргариток, которые служили символом их племени. Невозможно представить, сколько сил потребовалось, чтобы высечь из камня огромный ствол. А ведь он составлял лишь часть арки! Каким же тогда было всё строение целиком?
Голос, раздавшийся из ниоткуда, заставил детей подпрыгнуть.
– Стой! Кто идёт?
Паз и Подкин испуганно заозирались, но в лесу никого не было. Не мог же с ними заговорить камень?
– Эм-м… Здравствуйте? – осторожно сказал Подкин.
– Я спрашиваю: кто идёт? – грозно повторил голос.
Теперь стало ясно, что он раздаётся из-под
