– Н-нет, сын мой… – все же выдавил он из себя, так как ответить что-то требовалось, но «да» сказать невозможно.
– То есть это не считается богопротивной алхимией, Владыко?
– Н-нет…
– Это очень хорошо, Владыко! – улыбнулся Юрий. – Ты меня очень успокоил!
От этой улыбки епископа всего передернуло, так что его лицо перекосило.
– Что ты такое удумал, сын мой?
– Да вот, купцы привезли из далекой восточной империи некий рецепт, как изготовить праздничные огни. Надо только смешать несколько компонентов и поджечь. Купцы уверяли, что это очень красиво. На востоке так знатные люди отмечают свои праздники, они это любят делать шумно и ярко. Вот я и хочу знать, могу ли я их сделать, чтобы порадовать люд Владимирский огненным салютом, когда у меня появится наследник? А то жена сказала, что она не праздна…
Епископ на это заявление только набычился, прекрасно поняв, что праздничный салют – это все для отвода глаз. Вот только где собака зарыта, этого он понять пока не мог.
– Ведь нет же в этом ничего греховного, Владыко? Тем более что ничего не мешает освятить результат молитвой и святой водой при всем честном люде! Да и что мешает церковные праздники отмечать красочными огнями? Представьте себе, как в небе возникнет крест из искр: желтых, зеленых, красных… Ни у кого такого не будет, только у нас! Разве не лепо?! Какая слава о вас пойдет! Особенно если вы в дар в другие епархии отправите.
Епископ продолжал молчать, лихорадочно просчитывая варианты. По сути, великий князь предложил ему окончательно определиться, с кем он. И если он сейчас скажет «да», то отступить назад и откреститься от деяний князя уже не сможет, а значит, против него начнется борьба греческих ставленников. Но если скажет «нет», то тогда можно забыть о своей мечте. Князь найдет кого-то другого.
– Для чего в действительности тебе это нужно, сын мой? – с тяжелым вздохом наконец спросил он.
– Для сбережения христианских жизней, Владыко, – перестав дурачиться, жестко ответил Юрий Всеволодович. – Штурмы городов очень кровавые, не мне тебе о том рассказывать. Я уже молчу о том, что такие штурмы могут длиться неделями и месяцами, а мне каждый день дорог… да и тебе тоже. Так вот, если использовать этот порошок в больших количествах, то ворота просто вынесет. Я при штурме потеряю меньше людей, не говоря уже о том, что снижаю риск поражения, и не озлобившиеся от потерь и не одуревшие от крови вои не станут зверствовать в захваченных городах, со всех сторон польза выходит. Так что осталось только сделать так, чтобы меня не обвинили в колдовстве.
– Я понял тебя…
Епископ не подвел и издал специальный документ, где говорилось, что в огненных салютах нет ничего греховного, ибо они напоминают нам о сиянии Вифлеемской звезды, ставшем знаком рождения Спасителя.
Он прекрасно понимал, что чем быстрее Юрий Всеволодович объединит Русь и чем с меньшими потерями это сделает, чтобы иметь потом возможность отбиться от врагов внешних, тем быстрее он станет Патриархом (а то ведь не молод уже, чтобы ждать слишком уж долго), вот и выкручивался, как мог…
Штурм города прошел довольно легко и с малыми потерями.
Ополчение было банально дезорганизовано взрывом и сбежало, дав время армии Юрия войти в город и занять обширный плацдарм, а потом началось поступательное движение вперед с одновременным информационным давлением. Несколько глашатаев, шедших за отрядами пехотинцев, раз за разом в рупор повторяли короткую речь, в которой жителей города призывали не оказывать сопротивления и от имени князя гарантировали им неприкосновенность жизни, чести и имущества.
Слово князя стоит дорого, тем более такого, как Юрий Всеволодович, блаженного, и вновь собирающиеся отряды ополченцев, что перебороли свой страх, опять стали разбегаться. А ради чего и кого им тогда класть свои жизни? Ради Владимира Рюриковича? Да с какой стати?! Им-то какая разница, какой князь над ними? Что один, что другой.
Почему тогда изначально встали на стены?
Ополчение выходило защищать свое имущество от разграбления, а родных от поругания, что частенько случалось при захвате городов во время таких вот княжеских споров за власть. Тем более никто не ждал от ушкуйников милосердия. Очень уж у них репутация грязная.
Но если князь гарантирует им неприкосновенность имущества, чести и жизни, то пусть тогда князья сами между собой бьются, без них.
Тут Юрию пришлось изрядно постараться донести до ушкуйников мысль, что за мародерство и тем более насилие будут наказываться на месте предельно жестоко.
– Вы получите в качестве награды всю городскую казну, а также имущество тех смоленских бояр, что станут поддерживать князя до конца, даю вам в этом свое княжеское слово. Но не дай Господь Всемогущий кто-то из вас покусится на жизнь, честь и имущество простого горожанина, тот будет немедленно повешен, как тать, ибо вы в этом случае будете грабить у меня, из моего кармана, а я этого не потерплю. Кто недоволен условиями, может уйти.
Ушкуйники вняли. Ну и награда должна была быть довольно большой, чтобы не спорить с владимирским князем по мелочи. Хотя без эксцессов все же не обошлось, но их было не много, и все конфликтные ситуации сразу же утрясали, а пострадавшим даже выплатили полагающуюся виру.
Что до своих ратников, то в них Юрий был более-менее уверен, ибо все время с того момента, как они попали в его армию, их подвергали методичной идеологической обработке соответствующего толка. Так что обидеть гражданского или обокрасть его для них было практически неприемлемо, хотя, опять-таки, в семье не без урода, но таких уродов быстро давили свои.
Отчаянно сопротивлялись лишь дружинники Владимира Рюриковича, но их планомерно выбивали с позиций, буквально заваливая болтами из-за спин ушкуйников, что как раз умели махать мечами, и бились с ними почти на равных, а при поддержке арбалетчиков на узких улочках, где не развернуться конным, противника выносили на раз.
Смоленскому князю не осталось ничего другого, как попытаться вырваться из города, но было уже поздно, никто его просто так отпускать не собирался. Его ждали. Тысячи всадников за городом встали полукругом, готовые принять пробивной удар.
Прорыв был обречен на неудачу. Даже если удастся прорваться, потеряв до трети воев, то потом за ним начнут охоту, и он потеряет еще минимум треть своих людей. Владимир Рюрикович это понял и, не желая остаться ни с чем, пошел сдаваться. А там, глядишь, Юрия братья побьют, и он снова станет княжить в Смоленске, и люди его целы останутся.
5
Падение Смоленска, особенно то, как именно это произошло (даже если поделить красочные описания очевидцев на двенадцать, то все равно выходило впечатляюще), сильно озадачило южнорусских князей
