— Боже мой! — я замечаю молодого Артура, прижимающего будущую миссис Молли к стене. Он страстно покрывает ее шею влажными поцелуями, успешно нас не замечая.
— Мерлиновы кальсоны! — я уверена, Фред уже пытается забыть, как мать постанывает мистеру Уизли в ответ, изгибая грудь навстречу томным ласкам.
— Не смотри туда! Давай просто пройдем мимо, не обращая внимания! — я подталкиваю парня чуть вперед, не выдавая смущенного румянца.
— Я очень удивлен, что такими темпами до Билла она не родила еще пару-тройку детей! На первом этаже! В такой час! Для этого есть другие места, они чокнутые!
— Просто дико влюбленные друг в друга молодые люди — ничего страшного в этом нет.
— Какой кошмар, — у мальчика шок, мальчику срочно нужен стакан воды.
Остальной путь до Больничного крыла дается довольно просто — мы без свидетелей добираемся до заветного помещения, проскальзывая в открытые двери. Койки пусты — это к лучшему. На одном из столиков стоит зажженная лампа, и молодой человек в ее слабом свечении заворачивает письмо в плотную бумагу.
— Это он…
— Избавимся от мантии прямо здесь? Чтобы не напугать его.
— Да. Давай, Фред.
Очертания окружающего мира становятся яснее, и я неспешной походной приближаюсь к Уильяму.
— Мистер Грейвс? — парень вздрагивает от неожиданности, направляя в нас волшебную палочку. Я примирительно поднимаю руки, садясь на кушетку рядом.
— Испугали, — мы предусмотрительно надели школьные мантии и, бросив на них один взгляд, он убирает средство защиты. — Мы знакомы? И почему студенты разгуливают по школе в столь поздний час? — уголки моих губ неосознанно поднимаются вверх — вот, в кого я такая староста. Я оборачиваюсь на Фреда, и он слегка кивает.
— Мистер Грейвс, мы пришли к вам по важному делу. От которого зависит несколько человеческих жизней, — он обескураженно поднимает брови. Темные зрачки в ореоле светло-ореховой радужки — наше общее.
— Я знаю, что сейчас вы закончили письмо отцу, — я наизусть цитирую его содержание, вгоняя парня не только в краску, но и в гораздо большее, по сравнению с предыдущим, удивление. Он снова достает палочку.
— Кто вы такие? — я его ни капельки не боюсь, но слышу, как Фред напрягается. Я знаю — он тоже наготове.
— Я не могу ответить на этот вопрос. Поймите меня правильно. Это… Мягко говоря — не наша эпоха.
— Перемещения во времени? — я несмело киваю. Он должен мне довериться. — Но с какой целью?
— Здесь точно никого нет? — я еще раз осматриваю помещение, отправив Фреда исследовать периметр. — Нам не нужны свидетели — все может обрушиться.
— Кроме нас — нет.
— Я верю вам, мистер Грейвс.
— Я не так стар, чтобы вы… Ох, точно. И сколько мне «там» лет?
Я борюсь с неимоверным желанием вас спасти, но боюсь последствий. Боюсь никогда не узнать своих любимых родителей. Боюсь не встретить нужных мне людей.
— Достаточно, чтобы обращаться к вам уважительно.
Я хочу кричать. Я хочу назвать тебе ее имя. Но я так сильно рискую всем, что держу рот на замке.
— Мне нужно, чтобы вы запомнили важную дату. Впереди вас ждет множество свершений… Вы будете спасать людей. Десятки. Если не сотни. И есть один важный человек, который не дождался вашей помощи, когда она была так необходима, — он наконец-то прячет палочку, внимательно меня слушая.
— Вы будете все знать. Вы все прекрасно поймете, когда настанет то время. Однако запомните одну дату. Жена изобретателя мистера Виконта умрет днем 13 сентября 1978 года. Вы спасете его через несколько дней — по заданию. Теперь же не забудьте и про нее, — молодой Грейвс судорожно записывает даты в магической тетради, бросая на меня вопросительные взгляды.
— Что-то еще?..
— Нет. Пожалуй… Нет.
Да, тысячу раз «да».
— Я полагаю, задавать вопросы — не моя прерогатива? — заинтересованно усмехается, совершенно не понимая, что может ждать его впереди. А если я испортила ему жизнь? Если его вычислят в тот день и убьют сразу же? Никто меня не спасет. Никто не будет даже знать о том, что я смогла так не вовремя появиться на свет. Нужно предупредить Фреда: в таком случае придется вернуться назад и… Остановить самого себя?
Это будет цирк уродов. Это будет искалеченный мир. Это будет парочка парадоксов и несчастная в своем ожидании я.
Когда Фред подходит ближе, но еще нас не слышит, я решаюсь:
— Скажите… За что вы полюбили Беллатрису? — срывается быстрее, чем я могла представить.
— Лестрейндж? Я ее… Даже не знаю. Это сложно…
В дальнем углу начинаются копошения. Я вмиг вскакиваю, готовая бежать, и Фред моментально достает мантию-невидимку.
— Вам нужно возвращаться — Помфри должна дать мне ночную сыворотку.
— Спасибо. Спасибо вам за все. Я надеюсь на вашу помощь.
Я надеюсь на ваше фантастическое спасение или — хотя бы — легкую смерть.
— Подождите! — парень вскакивает с кровати, придерживая еще не зажившую после падения с метлы руку, и мы оборачиваемся. — Как ваше имя?
— Гермиона, сэр. Назовите так свою дочь.
Мы бежим по коридорам, заворачиваем за пару углов, не произнеся ни единого слова. Фред все понимает. А я не понимаю ничего.
— Если вдруг мы что-то испортили, вам потребуется вернуться в прошлое и остановить нас. Вдруг у него что-то перемкнет, он поступит не так, как должно, все оборвется, все сломается…
— Герм, — парень целует меня в лоб, остужая. — Я тебя понял. Не дрожи, как осиновый лист, дальше — хуже. Ты должна собраться, помнишь? — он слегка меня трясет, приводя в сознание окончательно.
— Да. Беллатриса. Дом. Родители.
— Ты молодец. Ты огромная молодец.
Ребята ждут нас, притаившись как никогда хорошо, — ни одна миссис Норрис не пронюхала бы своим чутким носиком присутствие кого-то чужого.
— Ну что? Все в порядке? — громче всех шепчет Гарри под прочие однотипные
вопросы ребят.
— Да. Безусловно, — Фред снова берет ситуацию в свои крепкие руки. Спасибо тебе. Я обязательно тебя поблагодарю еще миллионы раз, если останусь жива.
Когда останусь жива.
— Значит… Дальше? — настала очередь Джинни переживать.
— Угу. Действуем по плану. Гарри и Рон — внутренний дворик, там широкие кусты. Джордж и Джинни — дом напротив, оттуда уже давно съехали жильцы, но вам будет удобно наблюдать за всей улицей. Действуем слаженно. Без спонтанностей, — повторяю больше для себя. — Сейчас трансгрессируем во двор. Оттуда — перемещаемся, ладно?
— Мы помним,
