Хлопок — и мы уже у дома моего детства. Моей юности. И моего страха.
В свечении старых фонарей улица не выглядит какой-то другой — тем не менее, я так хорошо знаю эти места, что готова поспорить со многими деталями. Но на споры не хватает времени, механизм которого мирно греет мое сердце.
— Повезло — без свидетелей. Видимо, все крепко спят, — Джордж, ты что, тоже начинаешь нервничать?
— Я начинаю. 21 сентября. 1998 год. За два часа? Может, три? Пять? Сутки? — я не уверена ни в чем.
— Давай так, как и планировали.
— Хорошо. 00:45.
Пространство растекается в пыль и вновь возникает из ниоткуда, собираясь в материки, города и улочки.
— Никого? — мы осторожно осматриваемся вокруг, выглядывая из-за густых деревьев. Никогда бы не подумала, что яблоневый сад будет спасать наши шкуры от очередных опасностей.
— Кажется, тихо. Фред, мантия-невидимка у тебя? — Джин забирает у него ткань и пропадает под ней вместе с Джорджем, напоследок произнеся: — Удачи. Всем нам.
— Удачи, — шепчем, почти неслышно, разом.
Шепот стал смыслом моей жизни.
— Идите, — Гарри достает палочку и так же, как и я до этого, выглядывает из-за веток, не видя ничего кроме нескольких метров, освещенных старым фонарным столбом.
Фред снова берет меня за руку.
Его прикосновения тоже смысл жизни.
Смыслов жизни, если так поглядеть, более чем достаточно.
Проползаем к черному ходу, обнаруживая его закрытым. Это — в некоторой степени — потрясающий знак.
— Алохомора, — дверь легко поддается, и мы оказываемся внутри, также тихо ее запирая. Я позволяю себе выпрямиться, вслушиваясь в тишину.
Фред использует обнаруживающее заклинание.
— Все чисто, Герм. Они наверху, если хочешь…
— Посмотрим одним глазком! — мне кажется, я сейчас заплачу. В носу начинает щипать, но я все убеждаю себя — не время. Я буду плакать после. От счастья. От их объятий.
Но слезы предательски капают на ковер, впитываясь в него своими солеными кристалликами.
— О, милая! — он сжимает меня в объятиях перед самой их дверью.
— Я боюсь открывать, Фред.
— И поэтому здесь я.
А что бы было, решись я в одиночку ступить на эту полосу препятствий? Думать об этом как-то не хочется.
Я заглядываю в щелку и вижу родителей, мирно посапывающих в семейной постели. Захожу совсем тихо, чтобы не разбудить их, и накладываю защитное заклинание на окно — так безопаснее. Не целую их, хотя хочется до скрежета зубов. Оставляю на потом. Оставляю их в неведении. И утираю бесконечные слезы, не в силах убрать с лица глупую улыбку.
Фред оставляет дверь открытой и также накладывает защиту на весь проем. Мы будем видеть то, что происходит внутри, и следить за ситуацией во всем доме. Мы чертовы шпионы.
Мы все сегодня спасители.
И это моя тренировка к работе Аврора. Я решила. И решилась. Осталось подлатать нервную систему.
Заходим в мою комнату, где не изменилось ровным счетом ничего, и прячемся за створкой шкафа — отсюда видно весь коридор и их постель. Мы же остаемся незамеченными.
— Теперь осталось дождаться…
— И я хочу тебя поздравить с рождением, Герм! И с твоими привычно непослушными волосами, которые так сильно мне нравились все пять лет! — облокачиваюсь ему на плечо, прикрывая лицо руками.
— Как ты остаешься таким… В любой ситуации. Раньше я корила вас обоих за безрассудство и глупость. Но потом поняла, а сейчас убедилась окончательно — это невыносимая работа над собой, Фред. Ты мой герой, ты знаешь это?
Он улыбается еще шире, но взгляд остается серьезен как никогда. Наклоняется и чмокает меня в губы. Нежность приливает ко всему телу. Я чувствую себя полноценно.
— Теперь знаю. Как ты себя чувствуешь?
— На удивление — неплохо, — мне невероятно легко на душе, но странное чувство чего-то непривычного кошками скребет душу. — Погоди-ка.
Я скидываю мантию и через голову избавляюсь от свитера.
— Мне кажется, для раздеваний ты выбрала не… Вау, — он останавливает взгляд, и наше общее непонимание готово взорвать атмосферу.
Моя левая рука абсолютно чиста. Я поняла, что что-то не так, когда перестала ощущать привычный зуд в области раны. Потому что ее просто-напросто не оказалось.
Вечное клеймо ее жесткой руки покинуло свою хозяйку.
— Я не понимаю…
— Ты что-нибудь помнишь? Мы изменили будущее. И — судя по всему — нехило! У меня в голове какая-то каша, — Фред зачесывает волосы в разные стороны, не отводя взгляда от моего удивительно чистого тела, на котором красуются лишь едва заметные царапины.
— Ты так красива в любом своем обличии.
Я краснею и спешу одеться, хотя в наших с ним нынешних отношениях это не так уж и важно. Снова бросаю взгляд в сторону родителей.
— Ты прав. Часть воспоминаний, как будто во сне. Я точно помню, как она разрезала мне руку с сумасшедшими криками. И — в то же время — перед глазами слишком реалистично стоит ее непроницаемое, тревожное и — совершенно в новинку — расстроенное лицо. То есть… Ничего не было?
Мы слышим шаги на лестнице и вскакиваем, вздернув волшебные палочки, но видим только Гарри. Он поднимает руки и просит нас быть тише, прикладывая указательный палец к губам. Закрывает дверь в комнату родителей. И зовет следовать за ним. Мы с Фредом переглядываемся, но ступаем вниз, готовые обороняться.
Доверяй, но проверяй, не так ли?
— Что это все значит? — я окидываю гостиную встревоженным взглядом, видя перед собой друзей и фигуру незнакомого человека, что стоит к нам спиной буквально в пижамных штанах и спокойной пьет воду. — Это еще кто? — он неспешно поворачивается, попадая под люмос Рона.
— Мистер Грейвс? — палочка выпадает из моих рук, и я опираюсь о Фреда, боясь упасть: — Я не понимаю! Я ничего не понимаю!
— Вот поэтому Маховики и не продаются на каждом углу, — он смеется мне в лицо, вселяя уверенность. Оценивая нас с Фредом взглядом, приходит к выводу. — Все такие же, как и в ту ночь, когда я сломал руку на тренировке. А для меня прошло больше двадцати пяти лет, друзья!
— Объясняйтесь! Немедленно! — я нервничаю, остальные — тоже. Гарри ходит по комнате, проверяя окна. Джинни уставилась в коридор.
По инерции мы защищаемся.
— Мне будет проще отвечать на ваши вопросы, потому что… Сами понимаете, у нас разные временные пункты, — он безумно прав. Не менее раскрепощен. И, кажется, счастлив.
— Что вы здесь делаете?
— Живу в бывшем домике Виконта. Меня разбудили внезапно вошедшие Джордж с Джиневрой, и, потолковав, мы решили встретиться всем вместе.
— Так вы… Вы…
— Я уже от них наслышался, что жив,
