Спокойно, равнодушно даже, ждала принцесса появления соперницы, но с каждой минутой, приближавшей встречу, хрупкое душевное равновесие начинало трещать по швам, по телу пробегала нервная дрожь, а письмо, которое она держала в руках, прожигало кожу. Тихо открылась дверь, и за спиной раздалось спокойное:
— Вы хотели меня видеть, ваше высочество.
Мария, стоявшая у окна, медленно обернулась, чувствуя, как рассыпаются последние крохи самообладания, и ненависть затапливает каждую клеточку.
— Да, — звенящим от напряжения голосом проговорила принцесса, и протянула письмо. — Это предназначалось тебе, я полагаю.
Натали бросила быстрый взгляд на конверт, дрожащий в руке Марии, и невольно отступила на шаг, узнав печать Александра. Под коленями разлилась слабость, подбородок задрожал, и Натали опустила глаза, не в силах встречаться взглядом с принцессой.
— Бери, что же ты медлишь! — настойчиво сказала Мария. — Полагаю, это не первое письмо, что ты получила от моего мужа. Он умеет быть красноречив. Если пожелает.
— Ваше высочество, — с трудом проговорила Натали, кусая губы, — я не знаю, что сказать. Я… у меня…
— Ты омерзительна! — скривилась Мария, презрительно разглядывая бывшую подругу. — Ты смеялась надо мной, над моей любовью, моими мечтами. Ты заняла моё место рядом с Александром, зная, как сильно я его люблю!
— Я тоже люблю его! — вырвалось у Натали, и принцесса, не успев подумать о том, что делает, занесла руку. Раздался звон пощечины, и Мария, сама испугавшись того, куда завела её злость, отступила на шаг, глядя, как по щеке Натали расползается розовое пятно.
— Ненавижу тебя! — вдруг закричала она, и слёзы, так долго сдерживаемые, потоком хлынули из глаз. — Ты змея! Подлая, мерзкая, гадкая!
— Ваше высочество! — Натали протянула было руки, но Мария брезгливо отшатнулась, скривившись.
— Убирайся! Не желаю видеть тебя подле себя! Не желаю вообще тебя видеть! Убирайся отсюда! — голос сорвался на высокие ноты и резко оборвался всхлипом. Натали с ужасом смотрела на принцессу, оказавшись рядом, едва она, обессиленная, начала оседать на пол. Подхватив под руки, она усадила Марию в кресло, с тревогой вглядываясь в посеревшее лицо.
— Я позову Вилье, — начала было Натали, но Мария слабо качнула головой и прошептала:
— Убирайся отсюда. Навсегда.
Оказавшись за дверьми покоев принцессы, Натали первым делом позвала фрейлин, прогуливавшихся неподалёку по коридору, и велела немедленно идти к Марии и за лекарем. Сама же, не чувствуя ног под собой, поспешила в свою комнату. Во рту горчило, но в голове царила головокружительная лёгкость. Будто огромный камень с грохотом свалился с души, погребая под собой прошлое: привязанности, обязательства, вина — всё истончилось, поблекло, исчезло. И осталась только она — обнажённая душа, одинокая, пылающая болезненной любовью и страстью к тому, кто уже разрушил её жизнь.
Приказав собрать вещи и отвезти их в городской дом Репниных, Натали направилась к императрице, понимая, что, как бы ни хотелось, молча покинуть дворец она не имеет права.
— Итак, Мари всё узнала, — констатировала Александра Фёдоровна, когда Натали поведала о том, что принцесса требует её немедленной отставки. — Этого следовало ожидать. И что теперь, Натали?
— Я выйду замуж за графа Орлова, как и было оговорено. — Натали подняла глаза к потолку, пытаясь сдержать слёзы.
— Похвально, что ты не отказываешься от своего слова, — спокойно сказала императрица. — Я рада, что в тебе ещё осталось чувство собственного достоинства.
Натали молчала, не находя слов. Её охватило безразличие, схожее с оцепенением. Быть может, потом будет плохо, больно, страшно, но сейчас ей было всё равно.
— Что ж, — видя, что княжна не спешит отвечать, вновь заговорила её величество. — Я искренне желаю тебе счастья, Натали. Быть может, ты сможешь вновь найти себя.
— Спасибо, ваше величество, — проговорила Натали. В горле пересохло, и губы слушались с трудом. Усталость, вызванная нечеловеческим напряжением, навалилась разом, придавливая к земле.
— Для всего двора ты попросила отставку, чтобы лучше подготовиться к свадьбе, — продолжила Александра Фёдоровна. — Скандал никому не нужен, хотя ты должна понимать, что совершенно избежать слухов едва ли получится.
— Не знаю даже, как благодарить вас за вашу доброту, — голос Натали дрогнул. Она и представить себе не могла, что императрица не станет с позором изгонять её из дворца, а поможет сохранить остатки достоинства и доброго имени.
— Я действительно желаю тебе счастья, — повторила её величество. — Ты запуталась, но я надеюсь, что время всё расставит по своим местам, и ты взглянешь на то, что происходит сейчас, совсем другими глазами.
— Ох, ваше величество! — не выдержала Натали, беря её за руку и горячо целуя. — Время, проведённое подле вас, я всегда буду вспоминать со счастьем!
Александра Фёдоровна смотрела на склонённую голову с грустной улыбкой, потом тяжело вздохнула и произнесла:
— А теперь ступай. Бог даст, мы свидимся когда-нибудь.
Натали казалось, что все во дворце смотрят на неё, провожают осуждающими взглядами и перешёптываются, стоит пройти мимо. Что каждый портрет на стене презрительно кривит губы, а замершие у дверей слуги понимающе ухмыляются. В воспалённом сознании кричали голоса, обвиняя и клеймя. Не желая более ни минуты оставаться в Зимнем, княжна распорядилась собрать свои вещи и велела как можно скорее закладывать карету и бежать отсюда, бежать без оглядки из места, которое стало для неё и раем, и адом на земле.
В доме было тихо и пусто: родители гостили в имении Мишеля и планировали вернуться через месяц. Стоило Натали переступить порог, как показалось, будто столб, давивший на плечи, ослаб, и стало легче дышать. Она чувствовала себя совершенно разбитой и словно постаревшей на десять лет. Медленно, с трудом, Натали поднялась в свои комнаты и попросила принести чай. Буквально рухнув на кровать, прикрыла глаза, надеясь, что бешеная пульсация в висках утихнет хотя бы на миг, а сердце перестанет стучать, как заполошное. Впервые за последние несколько часов мысли потянулись к Александру, и в груди заныло, отчаянно и тоскливо. Его письмо, то, что
