– Как бы вы охарактеризовали жанр этой книги? – спросила Мэйли.
– Драма, – не колеблясь ответил Матиас. – Может быть, даже трагедия.
– У кис эта книга считается комедией характеров, – сказала Мэйли. – Даже отчасти фарсом.
– О! – сказал Матиас. – Но ведь…
Он несколько секунд размышлял, и Мэйли с интересом смотрела на первого помощника. Почему этот парень пошел в космонавты? Она бы не отказалась от такого аспиранта!
– Я понимаю, – сказал Матиас. – Значит, жизнь, потраченная впустую, – это очень смешно и совсем не трагично? Спасибо, вы дали мне пищу для размышлений.
– Если вы когда-нибудь решите уйти из Космофлота и заняться ксенопсихологией, – не выдержала Мэйли, – то свяжитесь со мной, пожалуйста. Чтобы ваша жизнь не стала слишком смешной.
* * *Ян арендовал грузовик на последние деньги. Хватило только на поездку в одну сторону, но они и не собирались возвращаться. Водитель, чистокровный черный, с любопытством глянул на рыжего паренька, старавшегося держаться за спиной Яна, но ничего не сказал. Это был нормальный работяга, которому было плевать на политику и предрассудки.
Во всяком случае, пока ему платили.
Адиан беседовала с девушкой, которую привел рыжий. Та было черноволосой, чуть постарше своего друга, с нервным, тревожным взглядом. Что привело ее на улицы из безопасного домашнего уюта? По возрасту она могла еще задержаться в родительской семье, могла войти в среднюю, могла и прибиться к материнской – но предпочла жить в одиночестве, среди таких же изгоев. Наверное, ей будет о чем поговорить с Адиан, прошедшей почти такой же путь…
– Дикие степи, значит… – Водитель задумчиво смотрел, как грузчики загружают в кузов тюки с сеном, ящики с сельскохозяйственным инвентарем, мешки с зерном. – Фермерствовать решили?
Ян кивнул.
– Хороший выбор по нынешним временам, – туманно сказал водитель. – Опыт есть на земле работать?
– В юности доводилось, – так же расплывчато ответил Ян.
– Четверо для крепкого хозяйства – маловато, – сказал водитель. – Я на прошлой неделе две семьи отвозил в предгорья. Фермерство нынче популярно. Может, вас к ним поближе?
Ян покачал головой.
– Ну как знаете. – Водитель сплюнул пережеванную сечку и неожиданно спросил: – Сколько еще осталось? Неделя, месяц?
– Не больше месяца, – ответил Ян.
– Ясно-понятно, – кивнул водитель. – Ну хорошо… поехали. В кабину сядете?
Ян секунду колебался. Может, предложить Адиан ехать в кабине? Уже прохладно, а при движении будет ветер…
– Мы вместе, – решил Ян. – В кузове.
– Вам решать, – равнодушно сказал водитель и пошел к машине.
* * *Уолр вошел в медотсек, где Соколовский, Вальц и Горчаков сидели у лабораторного столика, накрытого чистой одноразовой пеленкой. Края пеленки свисали почти до пола.
– Тук-тук! – жизнерадостно сказал Уолр, поблескивая черными стеклышками очков. – Можно мне выпить спирта вместе с вами?
– Почему выпить спирта? – возмутился старенький доктор. – Если я поляк, то я должен пить спирт?
Уолр смущенно развел руками:
– Простите, если я вас обидел.
– Нет, вы скажите, откуда вам пришла в голову эта нелепая мысль? – не унимался Соколовский.
– Если скажу – возьмете в компанию? – спросил Уолр и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Во-первых, если русский, поляк и немец сидят за одним столом, то они могут говорить об истории, могут говорить о женщинах или могут пить. Вы молчали. Значит, вы пили. Во-вторых, у меня очень чуткое обоняние. Мои предки, как вам известно, были практически слепы…
Доктор вздохнул и достал из-под пеленки пластиковую кювету. В той стояла маленькая пузатая бутылка, три мензурки и нарезанные маленькими кусочками хлеб и сало.
– Но это не спирт, – обиженно сказал доктор. – Это прекрасная польская водка. «Выборова». Лучшая водка в мире.
– Неплохая, – сдержанно сказал Вальц.
– Ха-ха, – сказал Горчаков. – Вы еще скажите, доктор, что водку в Польше изобрели.
– Да, – с вызовом ответил Соколовский. – Именно так. А еще у нас готовят самый лучший борщ.
– Борщ нормальный, – не стал спорить Горчаков.
– Кхм, – хмыкнул Вальц. Судя по его лицу, он вообще не понимал, как можно спорить о вкусе борща.
Соколовский тем временем достал из шкафчика с лекарствами еще одну мензурку, с сомнением глянул на Уолра:
– А вам можно алкоголь?
– У нас есть напитки из перебродивших фруктов, – ответил Уолр с достоинством. – Но я хотел попробовать земные крепкие напитки.
– Можете заглянуть ко мне, – сказал Горчаков. – Одна из привилегий командира – бар с алкоголем. Исключительно для снятия стресса и торжественных ситуаций.
– А привилегия доктора – синтезатор медицинского спирта, – ухмыльнулся Соколовский, наполняя четвертую емкость. – Но это – водка. Лучшая водка в мире, как я уже сказал!
На этот раз ему возражать не стали. Люди подняли мензурки, Уолр скопировал их жест и радостно произнес:
– На здоровье!
Соколовский одобрительно кивнул. Люди выпили, Уолр, после секундного колебания, тоже. Поморщился и потянулся за кусочком хлеба, решительно отказавшись от сала.
– И как? – спросил Горчаков с любопытством.
– Вкус не самый обычный, – дипломатично ответил Уолр. – Но интересно. Мне как изучателю людей… я правильно сказал? Исследователю! Как исследователю людей надо знать и эту часть культуры. А откуда взялся этот обычай?
– Вы и про обычай знаете? – поразился Гюнтер. – Вы хороший изучатель, Уолр. На кораблях военно-морского флота Земли доктор всегда пользовался особой популярностью из-за запасов спирта…
– Да не в этом дело, – сказал Валентин. – Это именно традиция, возникшая после первого межзвездного полета. Еще с двигателями Козерюка. Перед возвращением было несколько технических сбоев, командир колебался, стоит ли начинать прыжок или продолжить тестирование систем. По-хорошему, стоило продолжить, но два члена экипажа были в тяжелом состоянии. Командир с навигатором пошли советоваться к доктору. В ходе совещания они выпили чуть-чуть медицинского спирта и решили прыгать. Все прошло хорошо, ну а космонавты – люди суеверные…
– Но вы пьете с оружейником! – заметил Уолр.
– Наш навигатор несовершеннолетний, – усмехнулся Горчаков. – Поэтому я временно произвел Гюнтера в навигаторы, это его вторая, резервная специальность. Правильно я рассказываю, Марк?
– Я слышал эту историю, – произнес из-под потолка голос искина. – Я не могу судить, насколько она верна, но в тех или иных вариациях ее часто рассказывают. Если же вы спрашиваете о временном назначении Гюнтера Вальца навигатором – я подтверждаю этот факт.
Соколовский тем временем аккуратно прибирал на импровизированном столе. Водка и остатки закуски отправились в холодильник, к лекарствам и запакованным контейнерам с биоматериалами для медицинского принтера.
– Думаю, вы пришли не только для того, чтобы испытать действие тридцати граммов алкоголя на свой организм, – сказал Валентин. – Вы хотите что-то спросить или рассказать, уважаемый Уолр?
– Я хочу посоветоваться, – сказал Уолр. – Думаю, что мы можем обсудить все вчетвером… уважаемый искусственный разум не передаст кому-либо наши слова?
– Все записи в присутствии командира подлежат просмотру только при разрешении командира, – отозвался Марк.
Уолр задумчиво потеребил пушистый подбородок.
– Настоятельно прошу не отключать меня от лазарета, – сказал Марк. – Вам могут понадобиться мои логические способности. К тому же при отключении я буду испытывать психический дискомфорт, а зачем вам нервничающий робот?
– Мне не нужен, – решил Валентин. – А вам, доктор?
– Нет-нет, – замотал головой Соколовский. – Я даже нервничающих людей опасаюсь.
– Мне тоже не нужен, – сказал Вальц очень серьезно. Казалось, что оружейник-навигатор искренне развлекается ситуацией, но как-то так очень спокойно, на свой манер.
– Я согласен с вами, – решил Уолр. – Итак. Командир, меня тревожит присутствие в экипаже Третьей-вовне.
– Всех и всегда тревожит Ракс, – согласился Валентин. – Одна из самых древних цивилизаций космоса. Если не самая древняя… При этом упорно живущая только на одной планете.
– И прячущая свой истинный облик. – Соколовский сокрушенно покачал головой. – И ничего не говорящая о своей планете!
– Все что-то скрывают, – согласился Валентин. – Мне приятно, что Халл-три ничего не таит от друзей по Соглашению… ну, конечно, когда вы не в почве.
– Ха-ха, – сказал Уолр. –
