Тедди подумал немного.
– А ты, Марк? Ты бы понял, что тебя убивают?
В вопросе было второе дно, и Марк не стал делать вид, что он его не заметил.
– Да, Тедди. Тот, другой Марк, знал, что сейчас умрет.
– Он мог что-то сделать?
– Защититься на таком расстоянии он не мог. Если лазерные пушки были активированы, он мог успеть нанести удар возмездия.
– При выходе из червоточины оружие готово к бою, – пробормотал Тедди, глядя в потолок. – Почему он не выстрелил?
– Я не могу вести огонь по кораблям и станциям Соглашения без прямого приказа командира. Ты же знаешь, парень, у всех есть свои ограничения.
– Знаю, – сказал Тедди, глядя на маленькую нишу рядом с дверным проемом. В нише, за стеклом, был красный рычаг, активирующий простейшую электрическую цепь. Цепь вела к пятистам граммам взрывчатки, аккуратно распределенной внутри бронированной капсулы искина – внутри его мозга. Марк не знал о существовании этой взрывчатки, этой цепи и этой рукоятки, не знал и не мог узнать самостоятельно. Это было сделано не на программном уровне – всегда существовала вероятность, что искин найдет и заблокирует любые программные ограничения, а сугубо механическим путем – в отсеке системщика не было видеокамеры, только микрофоны и динамики. По той же самой причине дверь в отсек запиралась механически, а система кондиционирования не регулировалась компьютером.
– Не грусти, Тедди, – сказал Марк. – Жизнь состоит из череды смертей, так уж заведено.
– Марк, код ситуации «водопад», – сказал Тедди.
– Код не принят, Тедди. Командир уже использовал его сегодня.
– А… – протянул Тедди. Предполагалось, что последовательность приоритетных кодов знает лишь командир. Интересно, для чего он использовал код… – Марк! Код ситуации «песня».
– Код принят. – Голос искина стал холодным и четким.
– Прими три новые доминанты, – сказал Тедди. В голове будто роились образы – логические цепи, схемы приоритетов, двойственности формулировок. Ошибаться при использовании приоритетных кодов нельзя, это все равно что оперировать на сердце или копаться во внутренностях бомбы. – Доминанта один. В случае прямой и явной угрозы кораблю «Твен» и его экипажу ты должен принять все меры для защиты, включая уничтожение источника угрозы, даже если угроза исходит от представителей или объектов Соглашения. Допускается нанесение ударов возмездия. Нанесение превентивных ударов… – он заколебался, не зная, решиться ли идти настолько далеко, но все же произнес: – …допускается при вероятности атаки более девяноста процентов. Доминанта два. Существование доминанты один, использование мной кодов безусловного подчинения и сам факт происходящего сейчас разговора является абсолютной тайной, о которой ты не должен сообщать никому – включая меня, даже при использовании новых кодов безусловного подчинения. Доминанта три. Код ситуации «песня» не считается использованным, ты должен принять его и код отмены при следующем обращении. Код ситуации «песня» отменен, код отмены «факультет».
В наступившей тишине Тедди сжал кулаки и задержал дыхание, продолжая глядеть в потолок. Он только что выдал серию команд, которые затрагивали самые глубинные установки личности искина. Это могло привести к фатальному торможению или даже эмоциональному резонансу ядра.
– Мальчики отличаются от мужчин в первую очередь тем, что делают глупости не задумываясь, – укоризненно сказал Марк.
Тедди выдохнул.
– Марк, контроль ядра, – сказал он.
– Ядро стабильно. Ценю твою запоздалую заботу, юноша.
– Извини, – пробормотал Тедди.
Больше он говорить о заданной доминанте не собирался.
* * *На космическом корабле всегда найдется работа. Даже маленький корабль – это слишком много деталей, чтобы они всегда функционировали исправно. Можно дублировать важные цепи, можно установить резервные системы и прописать репарационные протоколы для автоматики – но при переходе определенного порога сложности всегда что-то будет требовать ремонта человеческими руками.
Звездолет был огромен по меркам любой цивилизации, тем более по стандартам Невара. Люди и кисы создавали корабли и крупнее, но это были обычные внутрисистемные транспортники – по сути, всего лишь грузовые отсеки с прикрепленным к ним двигателем и небольшим жилым отсеком. Тем более «Дружба» была первым экспериментальным образцом, что сказывается на надежности не лучшим образом.
Но пока работы у инженеров было на удивление мало. Барахлили лишь второстепенные системы, да и то проблемы решались быстро и четко. Несколько научных приборов удалось исправить, к радости астрофизиков, с жадностью изучающих пространство вокруг корабля. Течь в системе водоснабжения заметили и ликвидировали в считаные минуты – можно было обойтись пластырем, но Криди, давно мечтавший воспользоваться новой игрушкой, распечатал лопнувший сегмент трубы на ремонтном принтере. Больше проблем, как ни странно, было связано с состоянием экипажа. Приступ глухоты, возникший при запуске генератора, не повторялся, и биологи уже выработали теорию о влиянии варп-привода на слуховой нерв. Но все поголовно – и люди, и кисы – мучились от периодических головокружений – объяснения этому пока не было.
Анге не могла перестать думать о том, что ей рассказали капитаны. Злодей среди экипажа, член тайного общества – это казалось сюжетом из телевизионной драмы или приключенческой книжки. В детстве она любила такие истории. Но одно дело, забравшись с ногами в кресло и укрывшись пледом, читать увлекательную, пусть и жутковатую выдумку. Совсем другое – оказаться действующим лицом такой истории.
Кто мог быть затаившимся врагом?
Переходя из отсека в отсек – рутинная проверка работы корабельных систем, – Анге перебирала в уме имена и лица. Пусть она и не была ни с кем особо близка, но бо́льшая часть экипажа была ей хорошо известна – прославленные люди, которыми по праву гордилась планета.
И все же кто-то из них – предатель.
Как его найти?
Анге не сомневалась, что никакой затаившийся враг к ней не подойдет. Ее дружба с Криди делала ее неподходящим кандидатом в заговорщики. А ведь иначе она была бы самым подходящим кандидатом – инженер, одиночка…
Анге вошла в шлюзовой отсек, к которому был пристыкован один из корабельных челноков. Открыла контрольную панель, присела на корточки. Подключила планшет к разъемам. Каждый отсек корабля выдавал такое количество информации, что на центральные посты стекалась лишь значимая выборка. Все параметры можно было снять только на месте.
Она выполняла рутинную работу, запуская тест за тестом, а мысли ее крутились вокруг неожиданно полученного задания.
Если она – хороший кандидат для вербовки, то кто еще из экипажа годится?
Отбросив саму себя, капитана Лерии и ее сестру (уж в ней бы капитан и без нее обнаружила агента), Анге получила одиннадцать человек. Лучше всех, конечно же, Анге знала Гане и Мар – инженеров из ее команды. Она провела с ними бок о бок четыре года, строя корабль, работая и отдыхая на космической верфи. Могли они быть агентами? Анге очень сомневалась. Да, она всегда была в стороне от других, но четыре года – это четыре года. Поневоле узнаешь любого. Мар часто ссорился с Криди, но это были рабочие ссоры, после которых они легко и быстро мирились, Криди уважал братьев как специалистов, и, Анге не сомневалась, те уважали его. Ссоры их были ссорами равных, в которых ничего не значило наличие хвоста и когтей. Анге решила вычеркнуть братьев из числа подозреваемых. Значит, осталось девять.
Биологи Кери и Увари. Конечно, профессия биолога, тем более ксенобиолога, изучающего разные формы жизни, хорошее прикрытие для ненавистника кис. Но Анге была готова поклясться, что ни Кери, ни Увари не интересовались ничем, кроме тайны жизни. Они облазили все пять планет системы, где существовала жизнь. Они были
