Глава восьмая
Все-таки бежать они не стали. Тот, кто бежит, всегда вызывает пристальный интерес, это заложено в инстинктах любого существа. Бег – это либо за добычей, либо от опасности.
Они просто ускорили шаг.
Первый абориген попался им навстречу метрах в ста от памятника. Пожилой мужчина в униформе, но не военной, а скорее рабочей, без знаков различия. Это был уборщик – он неспешно и очень аккуратно подметал вымощенную каменной плиткой дорожку. Метла в его руках была самодельная: деревянная палка и примотанные к ней ветки. Валентин точно такие мастерил в школе на уроках экологии, когда им объясняли весь вред бездумного использования пластмассы в быту. Если ты гуманоид, то некоторые вещи ты изобретешь непременно, на какой бы планете ни жил, – копье, лопату, метлу, ведро. Это уже дальше древо науки начинает ветвиться, добиваясь прогресса в одних областях и начисто забывая другие, а корни всегда одни.
Абориген кивнул им – вот в кивке было что-то неправильное, слишком глубокий наклон головы, видимо, строение шейных позвонков у людей и «детей солнца» различалось. И широко улыбнулся.
Улыбаясь в ответ, Валентин вдруг понял, что различия куда больше, чем кажутся на первый взгляд. Зубы у аборигена были другие! У него не было резцов, вместо них шли клыки, и это превращало обычное, вполне симпатичное лицо в жутковатую маску.
К счастью, уборщик не заметил, что встретившаяся ему троица имеет странности с зубами. Скорее, его заинтересовала их одежда: несмотря на все уверения Третьей-вовне, он посмотрел на нее с некоторым удивлением.
Люди прошли мимо, за спиной вновь равномерно зашоркала о камни метла.
«Жуть какая, – негромко произнес в ухе голос Матиаса. – Я как-то упустил эту деталь».
«Связано с особенностями питания, – с готовностью произнес Бэзил. – Эволюционно они приспособлены…»
Голоса исчезли, потом послышался голос Первой-вовне:
«Не отвлекайте командира. Все в порядке, Валентин?»
– Да, – сквозь зубы ответил он. – Плохие из нас коммандос.
«Все в порядке».
– Надеюсь…
Памятник был уже совсем рядом. Белый каменный шар с силуэтами иллюминаторов, рваное отверстие, нарочито грубо вырубленное в шаре, черный камень – размером меньше кулака, выглядывающий из пробоины. Перед памятником, как раз у пробоины, лежали цветы – некоторые совсем свежие, некоторые увядающие.
Как назло, возле памятника были аборигены. Пожилая семейная пара (во всяком случае, Валентин решил, что это семья) с цветами в руках стояла у ограждения – невысоких стальных столбиков, соединенных цепью. Группа молодежи – на Земле Валентин назвал бы их старшеклассниками или студентами первых курсов, о чем-то разговаривающие на мелодичном стрекочущем языке, напоминающем языки Юго-Восточной Азии. Лица при этом казались вполне европейскими, и это создавало странный контраст – ищущий знакомые ассоциации мозг бунтовал против «восточной» речи и светлокожих лиц.
А самое плохое – от зданий Центра Космической Обороны неторопливо шли двое военных. В форме, с оружием на поясе: не то длинноствольные пистолеты, не то компактные автоматы. Похожие как две капли воды… ну да, все верно, тут же, как правило, рождаются близнецы, и обычно они работают вместе, и даже жениться принято на близнецах.
Нет, они никуда не спешили, никого не выискивали взглядом. Это явно был обычный патруль. Он просто оказался в ненужное время и в ненужном месте.
«Валентин, времени выжидать нет, – сказала Прима. – Девушка, обнаружившая катер, бежит к периметру. Электромагнитный выброс обнаружен, с нескольких аэродромов поднялись военные самолеты. Я фиксирую спутники, маневрирующие на орбите. Забирайте этот камень!»
– Тут люди, – прошептал Валентин.
«Тут никого нет. Это тени. Это неправильная реальность, и ты не должен придавать ей значения. Убейте всех и уходите».
Пожилой мужчина с цветами в руках что-то тихо сказал женщине. Протянул ей цветы. Та взяла его за руку, ласково отвела от себя. Все понятно, «возложи их сам, ты хотел это сделать, тебе важнее…»
– Тебя тоже нет, и ты не имеешь значения, – сказал Валентин. И быстрым шагом двинулся к пожилой паре.
Гюнтер что-то прошептал ему вслед, но наушник молчал, и Валентин ничего не услышал. Подошел к семейной паре, улыбнулся – не разжимая губ, посмотрел в лицо женщине.
Та неуверенно улыбнулась в ответ.
Почти как человек. Когда зубы были не видны, он не мог заметить никаких отличий. Пожилая, хоть и не старая еще женщина, лет семьдесят по земным меркам… хотя у них срок жизни короче, они не имеют технологий Ракс, наверное, ей от силы сорок. Волосы длинные, пучком, перехваченные заколкой, на Земле такие прически тоже бывают. Глаза ясные, светло-зеленые, как у Ксении.
И самое удивительное – он читал по ее лицу все эмоции, как у человека. И затаенную скорбь, и волнение, и легкое удивление от внезапно подошедшего незнакомца. Вот это удивительнее всего – что язык тела, мимика у них так близки человеческим…
Валентин с почтением кивнул, стараясь наклонить голову как можно ниже, до боли в позвонках. Потом повернулся к мужчине. Ровесник женщины, пожалуй. Взгляд строгий, изучающий, но без тени опаски.
А еще Валентин наконец-то увидел, что левый рукав у мужчины пустой по локоть. В правой руке букетик цветов, а левый рукав подвернут и заколот чем-то вроде булавки. Не выставленное напоказ, но и не скрываемое увечье.
Он, наверное, военный. Космонавт. Потерявший руку, демобилизованный, пришедший к памятнику, чтобы вспомнить погибших товарищей и возложить им цветы. Где-то в холодном мертвом пространстве его корабль разнесли на кусочки юркие истребители кис, он выжил и теперь на родной планете, более непригодный к службе, но живущий памятью о ней.
А Валентин хотел его убить. И его, и его жену, и эту молодежь у памятника, и охранников. Всю планету.
Он кивнул однорукому мужчине. Тот, помедлив, кивнул в ответ.
«Нет, я их не убиваю, – подумал Валентин. – Все наоборот. Я делаю так, чтобы исчез неправильный мир, в котором они убивают и убивают их. Чтобы вернулась Вселенная, в которой две разумные цивилизации смогли подружиться и вместе покоряют космос. Да, этот мир исчезнет. Но он появился по ошибке, уничтожив куда более лучший. Пусть он вернется в небытие, в бесконечные ряды неслучившихся Вселенных».
Валентин протянул руку и осторожно взял у мужчины букетик цветов.
Тот растерянно посмотрел на жену. Улыбнулся. Что-то спросил Валентина.
Валентин снова кивнул и перешагнул через невысокое ограждение, оставив семейство стоять в полном недоумении.
Ну да, псих. Забрал цветы и полез к памятнику. Не надо обижать психов.
Валентин подошел к каменному шару, покосился на охранников. Те как раз проходили мимо, глядя на него без всякого интереса.
Валентин присел, положил букетик. Расправил цветы. Честно говоря, он и в земных-то плохо разбирался. Наверное, увидев их на Земле, на клумбе или на прилавке, вообще бы не удивился. Стебель зеленый, с мягкими пушистыми ворсинками, оранжевые лепестки, какие-то тычинки-пестики торчат… Цветы как цветы.
Охранники прошли мимо.
«Валентин, времени нет!» – с нажимом сказала Первая-вовне.
Валентин встал, запустил руку под рубашку, вынимая нож. Все, делать нечего… Он сжал рукоять и провел лезвие вокруг серого метеорита. Лезвие прошло сквозь камень памятника будто сквозь пенопласт, он едва ощутил сопротивление.
За спиной вскрикнули. Еще не возмущенно, растерянно.
Метеорит не выпадал.
Валентин еще раз провел лезвием, описывая конус, будто вырезая из яблока червивый кусок.
Метеорит с ровно срезанными кусочками камня выпал ему прямо на ногу. Удар был гулкий, словно бросили камень о железную цистерну, боли он не почувствовал – ботинки амортизировали удар.
Однорукий что-то возмущенно закричал.
Валентин поднял метеорит – он оказался неожиданно тяжелым. Повернулся. И местная молодежь, и пожилая пара, и – увы! – остановившиеся
