Хаунд не ответил. Стоял, втягивая воздух и принюхиваясь точь-в-точь по-собачьи.
– Эй!
– Чего?
– Ты не уверен, что мы в России.
– А она осталась, что ли? – Хаунд прочистил горло, харкнув под ноги. – Сильная штука, как наждаком дерет внутри. У тебя тоже?
Ерш мотнул головой. Да, пройти через туман они смогли, но дышалось тяжело.
– Россия, Ершик, это леса, поля, речки чистые, небо голубое, травка с березками, деревеньки на пригорушке. – Хаунд хмыкнул, представив эдакое чудо. – А у нас с тобой жопа какая-то, срань и бедлам. Всюду людоеды, корысть, реки крови, наркомания вон и алкоголизм.
– Надо полагать, ты вчера прямо страдал от последнего.
– Это как раз по-русски вышло, с душой, расслабились, православно наколдырившись. – Хаунд усмехнулся. – Не будем терять времени, подаренного нам случаем, даром, и пошли-ка вперед, дружище.
– Так это самое, слышь, чего про обезьян думаешь?
– Обезьяны? – Хаунд уже начал топать вперед и оглянулся. – Хрен с ними, макаками голожопыми. Может, зооцирк тут оказался в Войну, вот тебе и обезьяны. Вернее, мутировавшие обезьяны. Мне вот крайне хотелось бы, чтобы на самом деле этих приматов перевозили куда-то по железке в момент удара. Знаешь почему?
– Неа.
– Если это и правда траханый зоопарк на колесах, то там точно хватало зверья куда серьезнее. И вот с ним мне сталкиваться совершенно не желается.
– Например?
Хаунд странновато хрюкнул, не оборачиваясь и явно посмеиваясь.
– Барсы, носороги… Насчет барсов вряд ли, а вот лев один точно был бы, или даже два. Медведь, как минимум, еще кто-нибудь волки те же самые. Хотя волков тут и своих, наверное, в лесничестве хватало.
Он вдруг остановился. Ерш замер, видя по напряженной спине, как Пес что-то почувствовал. Или кого-то.
Ружье Ерш не убирал с самого перекрестка.
– Долго мы провозились с дорогой, не видно ни хрена нормально, – проворчал Хаунд, – надо бы место для ночлега найти. Этих-то, глядишь, задержат наши блохастые друзья. А утро вечера мудренее.
Да-да, мысль правильная, йа. Только вот что-то не нравилось ему вообще и в частности, чем-то несло с той стороны, где прятался город. Чем-то очень странным и ни разу не встреченным, пусть и смахивающим на весьма знакомое. Но понять отсюда не выходило, хоть тресни.
Так… надо уже разобраться – что и к чему, перестать ждать непонятного и начать действовать. Натюрлих.
Что за огромные емкости, ему вполне ясно. Бывший газоперерабатывающий завод, бочки-цистерны нужны для хранения продукта. Факел горит аномально, но это как раз в порядке вещей для нынешнего времени. Мешают только сполохи, не дают рассмотреть ничего вокруг. Это плохо, йа.
Стоп.
Однажды Хаунду довелось топтаться на самой окраине города, где Самарка втыкалась в Волгу. Плавни, бывшие пристани и гаражи с лодками и катерами. Все сплошь в тине с камышами, воняет тухлятиной, болотом и ржавым железом. Заказ оказался на нескольких хитрых типов, живущих там и промышлявших грабежами. От погонь фейсов с Прогресса типы уходили, как ни странно, на лодках.
Хаунд тогда вдосталь натоптался в жиже, прятался в росших отдельными островками плакучих ивах, жрал огромных лягушек живыми и все пытался понять – как добраться к ублюдкам? Найти-то их он нашел быстро. Прямо в самом сердце гибельной топи на конце улицы Земеца, за руинами кислородного завода.
Мог бы, наверное, просидеть, не солоно хлебавши, еще с сутки, йа. Пока лягушки не перестали бы шнырять вокруг, проведя параллель между количеством плавающих в жиже оторванных голов их товарок и почти неподвижным волосатым монстром. Но природная наблюдательность и склонность к анализу его не подвела.
Не могли упыри, засевшие посреди камышового ада, не выбираться наружу в эту сторону. Как не крути, а чистая вода имелась только с этой стороны, вытекая родниками из-под проржавевшего буксира, лежавшего на берегу.
Вешки, метившие сразу несколько гатей, Хаунд умудрился найти к обеду третьего дня. Мятую старую банку, край черенка от лопаты, черепушку, торчавшую из водицы самой белой маковкой. Дальше вешки бросались в глаза автоматом.
Вот и сейчас, как в плавнях, он что-то зацепил самым краем глаза. Ну-ка, если подумать?
Присматриваться вот так, прямо сейчас, по желанию, не выходило. То ли прыгающие рыжие отсветы виной, то ли мастерство кого-то неизвестного, решившего сделать путь к чему-то важному заметным только для своих. От, тойфельшайссе, хитра голь на выдумку.
– Зырь, слышь, херовина какая!
Ерш показывал на что-то. И?
Хаунд даже рыкнул, йа, от свалившегося облегчения. Вот оно как, оказывается.
Просто торчащий кусок бампера, обломанный и ржавый? Ну да, натюрлих, если не вдуматься. Много к тринадцатому году каталось бибик без пластика повсюду, а именно с пусть и содранным, но хромом? То-то же.
Ерш пошел за ним, ничего не понимая. Но раз ведет, так ведет, и правильно. У этого парня стихия своя, водяная, тут вотчина Пса. А дядя Пес плохого, если речь идет о его жизни, не посоветует.
Впереди, в темноте над городом, заскрежетало, переходя в вой и рев. Ерш вздрогнул, Хаунд ускорился. Глаза цеплялись за выступы, кочки, торчащие куски непонятного происхождения, медный провод, почти бухту, весь в зарослях травы, кусок кирпично-цементной стяжки, непонятно почему валявшейся здесь. Ага.
– Хитер бобер. – Хаунд рыкнул и пошел быстрее, следую направлению, заданному едва заметной арматуриной, согнутой куда-то на север.
Рев, идущий от города и сверху, повторился. Только ближе.
Хаунд и Ерш почти бежали, прямо между баков для газа, которые башнями высились над ними. Бежали, делая хитрую петлю, снова попадая к полоске зеленого тумана, никуда не уходящего от перекрестка. Стреляли там куда реже, кстати.
Еле заметную стрелку, в самом низу ржавого выпуклого бока, Хаунд заметил уже на полном бегу, стараясь поторопиться. Рев воздухоплавающего нечто, явно прущего к ним, его сильно смущал. Казалось, что на хвост к ним желал сесть ни много ни мало, а натуральный дракон. В драконов Хаунд не верил, но крыложоры случаются разные. Вдруг тут перед Войной оказалось гнездовье, к примеру, беркутов?
Такую любимую в качестве вешек банку из-под лимонада, вытертую временем в зеркало, он заметил на заборе. И тут же ветер принес ему подарок – едва уловимый запашок давно умершего человека.
Рев надвигался, рокоча в темном небе и потихоньку являясь во всей красе, превратившейся в смазанное темное пятно над верхушками деревьев, прячущих подъем дороги к городу.
– Что это за хрень?! – заорал Ерш.
Хаунд не ответив, постаравшись побыстрее добраться туда, где их явно ждал мумифицированный труп. Глупо? Нихт, нормально. Человек, это точно, ржавчиной несет, кожаной курткой истлевшей, порохом из патронов к ружью. Прятался же он где-то, так? Или нет и просто помер тут?
Рев нарастал. Рев вбивал в землю страхом. Его силища пугала.
Нетленные мощи, торчавшие сапогами из невысокого мохнатого холмика за рухнувшим забором из сетки, вели как маяк. Хаунд поднажал, уже явственно понимая размер напасти, налетающей из-за спины.
Рев ударил еще раз. Ерш
