– Да. Пришел.
– Гут, йа.
Смотря на опасного зверя, видя его глаза, главное – не показывать страха. Вот как сейчас. Только вот беда, Зуб боялся. Пусть и не очень хорошо, но успел разобраться в чудовище, называвшем себя Хаундом.
Просто так Пес ничего не делал. Особенно со своими союзниками. Бывшими союзниками, судя по всему.
– Что ты ей рассказал?
Объяснять, кто такая «она», не требовалось. Общей женщиной для них двоих была только Девил. И именно сейчас Зубу стало совсем страшно.
– О чем?
– Об этом.
Хаунд кивнул на контейнер, стоящий с открытыми дверями и показывающий начинку: большой прямоугольник с выступами, гофрированными шлангами. Торчащими патрубками, пультом управления, датчиками, манометрами и кучей остального.
– Я не знаю, что это, – честно сказал Зуб. – Знал бы, то сказал. Я про Отрадный узнал на второй день, когда мы прятались на пятом хлебозаводе, в цеху. Взорвал машинкой, как Кулибин приказал, бункер, и ушел. А что такое с Девил? Она вообще жива?
– Жива? – сплюнул Кулибин, простучав мимо, почти пробегая на недавно сделанных протезах. – Она нас всех закопает, сестренка твоя.
Хаунд фыркнул, дернул ноздрями, уставившись единственным глазом на Зуба. Смотрелся он, пусть и в новой обмотке бинтом, плохо. Почти полностью затянувшийся шрам, прячущийся в бороде, у самого глаза краснел видимыми миллиметрами.
– Зуб, – Пес достал из кармана старого плаща, должного сгореть в бункере четыре дня назад, портсигар, – мне, натюрлих, крайне редко не хочется узнавать правду без силовых и болезненных методов. Ты же знаешь это, парень, йа?
Зуб знал. Применять предметы, совершенно не предназначенные для разговора по душам или исповеди, Хаунд умел. И пользовал регулярно, если того требовала ситуация.
– Что ты хочешь сказать, Хаунд? – Ему стало страшно еще больше, так, что не ожидаешь, но стало. – Девил как-то подставила тебя, погибла сама или попала в плен…
– Почему ты думаешь, что она умерла или захвачена?
Зуб прищурился. Не нравился ему вопрос. Ведь он же, сам Зуб, тогда ночью и…
– В «Фейт» никого не было. Я ночью ходил смотреть. И рядом тоже не лежала.
– И что?
Зуб начал злиться, радуясь этому, ведь страх отступал.
– Чтокаешь? В ее машине вы были вдвоем. Вот сидишь ты, а ее нет, значит?
– Хрен это что значит, Зуб. – Хаунд сплюнул. Поднял руку, показав два пенька вместо пальцев. – Я был один в машине.
– Что?!
Хаунд наблюдал за ним, покрасневшим, побелевшим, соображающим. Неужели, натюрлих, Девил опасалась что-то сказать ему, пареньку, бывшему ей вроде как братом?
– Как фейсы пытались попасть в бункер? – Хаунд уставился на Зуба еще сильнее. Ложь почувствовать невозможно в двух случаях. Когда человек не врет или когда врет умело и опытно. Верить в неопытность Зуба, яволь, тянуло. Но сейчас он начал свою войну, а в ней побеждает тот, кто не доверяет, проверяет и обманывает сам.
– Молча, как! – Зуб уставился на свои колени.
– Расскажи мне, парень, как они это делали! – рявкнул все же закипевший Пес.
– Замок пытались вскрыть. – Зуб не отрывался от коленей. Они же, впрямь, пытались…
– Наш механический кодовый замок, пускающий ко второй двери, так?
– Да.
– Почему не открыли?
– Не знаю. – Зуб шмыгнул носом. Задачка становилась простой, но верить в решение не хотелось.
– Я код заменил сразу, как они тогда уехали к Воронам. – Кулибин, присевший отдохнуть, растирал, как мог, культю, не закрытую протезом. – И тебе не сказал. И Эдди не сказал.
– Вы знали? – Зуб скрипнул зубами. – И манатки вы с Эдди собрали без меня, так? Плащ этот откуда здесь?
– Не ори, йа. – Хаунд глотнул воды. – Ты бы доверял сам себе, окажись на нашем месте?
Зуб мотнул головой. Да, если все ведет к подставе от Девил, то точно не стал бы.
– Вы меня для проверки вперед пустили? – Он покосился на Кулибина.
– Да, – калека принялся за вторую ногу, морщась от боли, – и расчистить дорогу. Половина твоей сраной банды дебилов-отморозков вас с сестрой так ненавидят, что это показалось прельстивым. Ты молодчина, Зубина, справился на пять с плюсом. А куда ты делся после Новосемейкино?
– У Бабы-Яги ночевал, – буркнул Зуб, – суки вы все. А я думаю, чего у меня на душе так неспокойно, как насрали в нее. Все вы как мудаки конченые себя повели. И как суки тоже.
– Пронять хочешь? – поинтересовался Кулибин. – Ты уже пронял, раз живой до сих пор. И дело вовсе не в том, что мавр сделал свое дело и может уходить. Как заложник ты нам не всрался совсем. Раз она тебя прокинула, то весь этот треп за брата с сестрой есть все же пиздеж. А ты ей был нужен как шпион, доносящий на всех и каждого от благодарности. Ну, и как собачонка. Домашний, в рот мне ноги, любимец. Жестоко, сука, но справедливо, хули.
Зуб не ответил. Хреново как-то заканчивалось героическое путешествие по его собственной дороге ярости, пламени, свинца со сталью и крови. Все рушилось и ничего не показывалось взамен даже в перспективе. Хотя, почему? В ближайшей весьма даже являлось как наяву.
– В голову выстрели. – Он посмотрел на Хаунда.
– Я подумаю, – пообещал тот, – лучше, натюрлих, в позвонок, вот здесь.
И постучал себя по шее, чуть ниже затылка.
– Врачи специальной комиссии, еще в СССР, высчитали, йа, что попадание сюда убивает сразу и без боли.
– Спасибо.
Хаунд встал. Покрутил головой, кого-то отыскивая.
– Ерш!
Зуб посмотрел в сторону голоса. О, какой-то новый шиш, нарисовался, не сотрешь. Тоже весь перемотанный и рожа бледная. Вот ведь… еще день назад пристал бы с расспросами – кто, чего, где, как, кому и когда мстить начнем, шеф, за глаз с пальцами?!
– Я сейчас переведу его в «Ураган». Садись в КУНГ и знакомься с ним, йа.
Знакомься… Зуб хмыкнул над иронией.
Хаунд, затащив парня внутрь, отошел за контейнер, ожидая Кулибина. Пора было решать – как дальше.
– Мы, знаешь, опоздали, конечно, – начал тот, вернувшись к опасной теме, – но не зря.
Хаунд сплюнул. Будь эти двое тут вовремя, все могло сложиться иначе. Пусть и не на много.
– Смотрю, дружок, гневаться ты совсем раздумал?
– Йа. Как мы погрузим эту штуку на прицеп?
– Молча. – Кулибин пожал плечами. – Люди без всяких стотонных автокранов Либхерр монумент на Дворцовой в Питере поставили. Либхерр это марка, а не то, что ты подумал, дылда. В ангаре балки есть, кран тоже, сделаем. Вопрос в другом.
– В чем?
– Тут два блока. Второй в маленьком контейнере. И без него, сам понимаешь, хрена лысого что выгорит. А на прицеп мы один впихнем и все. Я тут нашарил небольшой, думаю, получится. Нужно вон там гать будет сделать, на том черном дерьме, иначе встанем. Но то херня. Маленький прицеп помрет километров через сорок.
– И что делать? – Хаунд покосился на козырь, должный помочь отыграть назад все потерянное.
– Ерш у тебя, говоришь, прям сраный Джек-Воробей?
– Кто?
– Капитан, епта, судна.
Хаунд кивнул. Вроде как да, натюрлих.
– Нашли мы тут кое-что. Надо сегодня мотануть и проверить.
