И теперь он, наконец, ее нашел. Адриан чувствовал, как она дрожит, прижавшись к нему, и сам не мог сдержать сотрясавшую тело дрожь. Потрясение было слишком жестоким, тревога слишком сильной, им необходимо было время, чтобы оправиться от мощной встряски, задевшей обоих до самых глубин души.
Маринетт издала странный звук — полусмех, полурыдание, — а потом дрожащим голосом прошептала:
— Я так испугалась… Я думала… думала…
Ее голос прервался.
Взволнованный Адриан крепче сжал ее в объятиях, шепча бессмысленные слова, пытаясь успокоить, насколько мог, зная, что и сам на грани срыва. Он только что пережил чудовищную бурю эмоций, перейдя от крайнего ужаса к холодному неумолимому гневу, от страха потерять свою Леди навсегда к безумной надежде, а потом к неописуемому облегчению, когда он, наконец, увидел ее целой и невредимой.
Теперь буря улеглась, оставив его выдохшимся, с обнаженным сердцем, и он отчаянно цеплялся за Маринетт, пытаясь сохранить видимость рассудка.
Маринетт глубоко дышала, стараясь успокоиться, изо всех сил сдерживая эмоции. Она испытывала такое облегчение, что хотелось разрыдаться, позволить слезам смыть отчаяние, охватившее ее с того страшного момента, когда она подумала, что потеряла напарника.
Но Маринетт отказывалась поддаваться истерике, не желая тревожить Адриана еще больше. Когда он посмотрел на нее, она видела на его лице отражение собственного страха, который испытывала за него, и не хотела добавлять еще. Напротив, она хотела быть сильной, и ее пальцы машинально выписывали круги на спине напарника в попытке его успокоить.
Немного отстранившись — но не слишком сильно, отказываясь покидать тепло его рук, — Маринетт подняла на него глаза. Она положила ладони Адриану на спину, а он крепко держал ее за талию. Он тоже, похоже, не желал отпускать ее.
Маринетт рассматривала напарника, словно видела впервые. Она терялась в его невероятных зеленых глазах, в которых теперь, когда сквозь тучи пыли проникли солнечные лучи, появились завораживающие золотые отблески. Видя его сейчас так близко, она могла заметить, что его зрачки расширились от беспокойства, а на лице облегчение по-прежнему боролось с тревогой.
Светлые волосы совершенно растрепались — обычный вид для Черного Кота, но абсолютно немыслимый для Адриана, который всегда заботился о своей внешности. Маринетт машинально подняла руку, чтобы пригладить несколько взъерошенных прядей, не сознавая, что в ее взгляде появилась грусть из-за бледности напарника. Она упрекала себя в том, что так напугала его.
Зато Адриан уловил легкое изменение в выражении ее лица.
Подобное ее состояние заставляло его волноваться. Обычно Маринетт была улыбчивой, искрящейся — настоящий солнечный лучик. Сейчас, хотя она явно была счастлива видеть Адриана невредимым, она казалась лишь тенью себя. Страшная тревога, которую она испытала недавно, оставила на ее лице заметные следы.
Маринетт была бледна, так бледна, по сравнению с обычным видом — и Адриан почувствовал укол в сердце.
Он наклонился к ней, легонько поцеловав в щеку, инстинктивно пытаясь подбодрить ее, показать свою поддержку. А потом, слегка нахмурившись, поцеловал еще раз. Ему не показалось: щеки Маринетт оставляли солоноватый привкус на губах. Слезы, высохшие до его появления, оставили на ее коже невидимый соленый след.
Маринетт удивленно расширила глаза, когда Адриан снова стиснул ее в объятиях.
Оба были полностью поглощены друг другом, однако в конце концов медленно осознали, что все одноклассники повернулись к ним, недоверчиво наблюдая за встречей, спрашивая себя, что бы значила эта сцена.
Маринетт испустила тихий вопль ужаса и уткнулась лицом в плечо Адриану, не осмеливаясь смотреть дальше.
— О, нет, нет, нет, — выдохнула она, находясь на грани нового приступа паники. — Скажи, что все не смотрят сейчас на нас.
Адриан обвел взглядом двор, и на его губах, вопреки по-прежнему сильному напряжению, постепенно появилась позабавленная улыбка.
— Что ж, — начал он перечислять, — у Хлои такой вид, словно она вот-вот что-нибудь сломает. Макс подмигивает нам, Роза задыхается, даже Ким и Аликс смотрят на нас. Алья выглядит на грани истерики, и я уверен она вывихнет Нино плечо, если продолжит так его трясти. А, и у Нино восхищенный вид. Только Милен и Ивану наплевать, поскольку они тоже нежничают друг с другом.
Маринетт даже не обратила внимания на последнее замечание. Застонав, она подняла глаза к небу.
— Как мы им всё это объясним? — сокрушалась она.
— Сбежим? — предложил Адриан. — Ну да, это только отложит вопросы. Ну, я всегда могу пожаловаться на помрачение рассудка, скажем, мне на голову упал кирпич, — продолжил он лукавым тоном, достойным Черного Кота, пытаясь подбодрить напарницу.
— Тогда каждому по кирпичу? — ответила Маринетт, наконец, бледно улыбнувшись. — Мне кажется это не очень-то правдоподобно.
Размышляя, она нервно прикусила губу. Этот жест немедленно привлек внимание Адриана, и его сердце пропустило удар.
И он прекрасно знал почему.
Он знал это с того мгновения, когда схватил Маринетт в свои объятия.
Он понял, что просто прижимать ее к себе — недостаточно. Он был без ума влюблен в эту девушку, и вопреки страху, который еще леденил его внутренности, ощущение тепла ее тела неизбежно возрождало влечение, которое он всегда испытывал к своей Леди. И после того, как он сжимал ее в объятиях, он захочет жадно попробовать на вкус ее кожу, пьянея от ее аромата.
Их жизни были слишком короткими, слишком хрупкими, и он больше не хотел терять время. После того, как он едва не потерял ее, он всей душой хотел поцеловать ее.
Почувствовать ее живой под своими губами.
Адриан осторожно положил ладонь на щеку Маринетт, а другой рукой крепче сжал ее талию. Она была так близко, что он почти мог пересчитать ресницы, обрамлявшие громадные лазурные глаза.
Сердце Адриана неистово колотилось.
— Или мы можем сказать, что встречаемся, — хрипло выдохнул он, подняв на напарницу вопрошающий взгляд.
Конечно, не так он хотел признаться, но он был не в состоянии думать. Мысли толкались в голове в бесформенном хаосе страха, возбуждения, надежды, к которым по-прежнему примешивалась тень той глухой тревоги, которая не желала отпускать после последнего сражения.
Щеки Маринетт ярко покраснели, резко контрастируя с бледностью ее лица. Адриан почувствовал, как ее пульс участился под его пальцами, а дыхание стало быстрее.
— Звучит как предложение, — прошептала она, не осмеливаясь поверить.
Адриан глубоко вдохнул, пытаясь успокоить обезумевшее сердце. Он не хотел теперь отступать.
— Это оно и есть, моя Леди, — прошептал он в ответ.
Маринетт слегка пошатнулась, а когда подняла на него взгляд, ее глаза сверкали, словно звезды в летнем небе. Адриан чувствовал, что она по-прежнему напряжена, по-прежнему дрожит, но ее губы слегка приоткрылись и изогнулись в нежной улыбке.
Маринетт попыталась заговорить, но горло сдавило
