— Да уж начните хоть как-нибудь, что случалось? Кто нам войну объявил: Мексика, Австрия. Пруссия?
— Простите, ваше величество, но то дела личные, семейные.
— Рассказывайте без стеснения, свои же люди. Что стряслось?
— Сын. Михаил.
— Что с ним? Он же в посольстве Мезенцева, в Ричмонде. Неужели выехал на передовую. Ранен? Что с Михаилом, князь?!
— Пока ничего страшного, государь. Но молю вас отозвать шалопая в Петербург.
— Ого. Понятно. Амурная история. И на кого же спикировать изволил молодой орёл?
— Не до смеха, ваше величество.
— А всё-таки.
— Понимаете, государь. Михаил сейчас в Атланте и. как мне передали по телеграфу, имеет виды на известную вам особу.
— Александр Михайлович, прекращайте изъясняться загадками, где я и где Атланта, я там никого кроме Димки Кустова и не знаю. Стоп! Неужели ваш Мишка к Монике клинья подбивает?
— Увы, ваше величество. Только ваш прямой приказ может…
— Ах ты ж мать его за ногу! Каков шельмец! Она ж ему. ну не в мамки, конечно, но в тётки точно годится.
— Всё бы вам шутить, ваше величество, но эта женщина некоторым образом не только супруга генерала Мезенцева.
— Да уж договаривайте — моя экс-полюбовница. Было дело, не скрываю. Только я Монику Константиновну и не видел лет как почитай четырнадцать. Знаю, конечно, что захомутала Мезенцева, детишек кучу нарожала, вертит мужем как пряха веретеном. Неужели рога с Горчаковым-младшим наставила послу и гвардии генерал-майору мексиканская оторва? С чего бы вы прибежали в такой панике с просьбой отозвать сына в Россию?
— Ах, Константин Николаевич. — Горчаков называл императора по имени отчеству только в минуты сильнейшего волнения или в моменты неформальной доверительной беседы, судя по всему, князь сейчас изрядно переволновался, — если бы знать, если бы ведать. Это же такой скандал!
— Одного не пойму, неужели русскому князю южаночек мало? Мог бы приличную партию составить с дочкой богатейшего плантатора, взять приданое неграми. Представляете. Александр Михайлович, в вашем особняке десяток эфиопов, комнатных слуг. Обучить их сказкам Пушкина, чтоб в лицах читали…
— Ваше величество!
— Молчу, канцлер, молчу! Поступим так. Александр Михайлович. Я вызову полковника Плеханова, у него на связи находится Кустов Дмитрий, надеюсь, наш кержак сейчас в Атланте, не выехал куда по делам. Кстати, как вам такой любовный многоугольник — Димка Кустов как увидел Перлиту, так Монику Константиновну при рождении нарекли, слёзно отца просил мексиканскую девку ему в жёны отдать, а не везти великому князю, то есть мне. на утеху и поругание. Но Ефим Фомич мужчина строгих правил, выпорол Митьку как следует и женат на соседской девчонке. А мексиканочка-то с норовом оказалась и с мозгами. Жена посла Российский империи! Генеральша! Эва какие загогулины жизнь выписывает — Шекспир отдыхает. Срочно вызванный полковник Плеханов, увёл расстроенного канцлера в направлении дворцовой телеграфной станции.
М-да, чем чёрт не шутит, крутанёт Моника-Перлита с младшим Горчаковым, урон престижу государства Российского немалый приключится. И это не шутка, если учесть, что старшего сына четы Мезенцевых, Константина Андреевича, считают моим незаконнорожденным отпрыском.
И поди докажи, что когда киндер народился, я года два как покинул Калифорнию. А тут силы вражеские запросто раскрутят тему, что фаворитка русского императора та ещё проблядь. Чёрт, и читал ведь у Пикуля, в «Битве железных канцлеров» о сыновьях Горчакова, те ещё ловеласы и мажоры. сильно огорчали своими похождениями почтенного родителя. Да, прав был Валентин Саввич, ой как прав…
После «анекдота» от Горчакова чуть не забыл о встрече с опальными адмиралами. Корнилова и Нахимова спешно доставили в Петербург из Кондопоги, пришло время «запускать волков в овчарню». Вот только согласятся ли служаки пойти на старости лет в «капитаны Флинты»?
— Владимир Алексеевич. Павел Степанович, чаи гонять некогда, прошу к карте. Война Севера и Юга таки полыхнула. России в данном конфликте выгодна ничья, и максимальное ослабление сторон. Надо объяснять почему?
— Это лишнее, ваше величество, — Корнилов в тандеме черноморских адмиралов был явным лидером, — спокойствие заокеанских колоний лучше всего обеспечивается слабыми соседями.
— Точно. Владимир Алексеевич. И я предлагаю вам перебраться из Кондопоги в Чарлстон или в Норфолк и поступить на флот Конфедеративных Штатов Америки.
— А есть ли он, флот Конфедерации? — Корнилов, судя по всему, настроен был поспорить с самодержцем, неудобные вопросы позадавать. Нахимов тот больше помалкивал, — пока создашь флот с нуля, война закончится. И потом, в Атлантике более пяти лет находится сильная, набравшаяся опыта, в том числе и боевого, эскадра Истомина.
— Корабли Владимира Ивановича, это российские корабли. Вам же. господа, я предлагаю иное.
— Государь, воевать под иным флагом, предать Россию — неспособен! Пусть и не согласен со многими решениями вождя нации, но сменить флаг — увольте!
— Не напугала, значит, Кондопога. Владимир Алексеевич? Но ведь я злодей известный, тиран с выдумкой. Не хотите проветриться в Атлантике, обжились на берегах Онежского озера, так я новую кару вам измыслю — сошлю в Севастополь. Каково двум заслуженным адмиралам будет наблюдать за флотом в ранге отставной козы барабанщиков? Павел Степанович, чего молчите?
— Ваше величество. — Нахимов волновался, тщательно подбирал слова. — пока мы с Владимиром Алексеевичем ехали до Петербурга, перебрали немало вариантов — зачем понадобились. Была мысль, что хотите использовать опыт черноморцев и создадите каперскую эскадру либо в Атлантическом океане, либо в Средиземном море. И на такое применение наших сил и умений согласны. Но поменять флаг. Ваше величество, мы не карбонарии какие, присягу давали один раз!
— Так никто не заставляет нарушать воинскую клятву. Вы. считай на честно выслуженной пенсии, стало быть — вольные птицы. Звания адмиралов российского флота остаются за вами, но послужить Конфедерации вы запросто сможете в иных чинах, станете как минимум контр-адмиралами флота ЮЛА. Не думаю, что Джефферсон Дэвис вам даст эполеты мичманские. А ссылка в Кондопогу прекрасный повод отъезда из России. Не поладили с сувереном, бывает. Но Родину то не предали. И здесь в изменники никто ни вас. ни ваших офицеров не запишет.
— Скажите, ваше величество, — Корнилов вновь перехватил инициативу, — готова ли Российская империя объявить войну САСШ? Или дело ограничиться посылкой добровольцев?
— Честно говоря, не представляю, как сложится. Владимир Алексеевич. Если вдруг Юг в первых сражениях наголову разгромит армию САСШ. пусть более многочисленную, но уступающую конфедератам в мотивации и в воинской выучке, то официального объявления войны не последует… Полуторачасовой разговор с адмиралами завершился успешно. В марте Корнилов, Нахимов и с полсотни офицеров Черноморского флота уедут во Францию, откуда их и заберёт пароход Российской трансатлантической линии, а командовать им предстоит тихоокеанцами, ради приобретения боевого опыта переведёнными на эскадру Истомина. И хотя янки изрядно вложились в оборону побережья — в обустройство батарей и строительство броненосцев береговой обороны, страшных неуклюжих чудовищ, тупиковой ветви в развитии флотов, перекрыть сообщение Севера с Европой дело несложное. Главное не лезть
