Спустя бесконечно затянувшееся время ожидания дверь открылась, но появился не бритый, а пара тюремщиков, что привели ее сюда.
— На сегодня все, — сказал один из них палачу, и тот равнодушно пожал плечами, ничуть не жалея, что не исполнил свою работу.
Шерон, оказавшись в длинном каменном коридоре, с облегчением вдохнула — воздух здесь был не таким раскаленным, как в пыточной. Ее вели долго, мимо тюремных камер, затем лестницами все выше и выше, через коридоры с тускло горящими масляными фонарями, влажными стенами и наконец-то свежими сквозняками.
Она ничего не спрашивала у безмолвных солдат, понимая, что ей все равно не ответят.
Несколько раз указывающая видела окна в потолке, закрытые решеткой, через которые лился дневной свет, слишком яркий для глаз, и щурилась, слушая, как где-то «там» журчит вода в фонтанах, доносится мягкая мелодия аль-уда, карифской лютни, а затем негромкий детский смех.
Снова темнота, редкие лампы, опять лестница, теперь тянущаяся вдоль закругленной стены, из чего Шерон заключила, что они внутри крепостной башни. Возле очередной двери, окованной железными полосами, один из стражников открутил винты на ее кандалах, освободил руки от тяжеленного груза и, распахнув створку, беззлобно и не грубо подтолкнул в спину, заставляя сделать первый шаг в неизвестность.
Ее клетку вполне можно было назвать комфортной.
Она располагалась в сердце дворца, в изолированном от чужих глаз пространстве, ограниченном высокими стенами и сторожевой башней, купол которой горел на закате лиловым цветом. Вокруг был маленький, но живописный сад: распахнув разноцветные стеклянные двери, из него можно попасть в пять просторных, богато обставленных комнат.
В саду нашелся изящный небольшой фонтан, украшенный статуей толстой важной лягушки, дремлющей среди круглых, гладких камней. За фонтаном, в тени абрикосовых деревьев, она обнаружила бассейн.
Первым делом Шерон напилась прямо из фонтана. Она жадно глотала воду и думала, что выпьет ее всю, так ее мучила жажда. Затем сбросила пропотевшую вонючую одежду и нырнула в бассейн. Девушке было плевать, если кто-то сейчас наблюдал за ней. Она словно родилась заново и спустя десять минут, выжимая волосы, направилась в комнаты, к невысокой лежанке из сандалового дерева, где ее ждали полотенца и новая одежда.
Широкие женские карифские штаны, расшитые розовыми цветами гибискуса, длинная бирюзовая рубаха до середины колен, с тонкой вышивкой серебряной нитью и прорезями в рукавах. Она оделась, но проигнорировала лежащие рядом, на подушечке, тяжелые золотые браслеты на щиколотки, популярные у богатых женщин Эльвата.
Еда ждала на столе, накрытая металлическими крышками, и даже не успела остыть. Шерон впервые после пришедшего в Эльват ирифи ощутила голод. От вина она отказалась, воды выпила целый графин, а после, не желая спать, взяла несколько подушек и вернулась в сад, к фонтану, легла в тени абрикосовых деревьев.
Она думала о Найли.
С девочки все началось.
Новое рождение Шерон, той, кем она становится. Или уже стала? Новая жизнь. Новый мир. Огромный. Непостижимый. Страшный и прекрасный. Ее друзья. Ее новая семья.
Все изменилось из-за чужого ребенка, которого когда-то Димитр принес в их дом. И, к своему ужасу, указывающая поняла, что начала забывать Найли.
Так нельзя. Неправильно. Тион мертв, но это не означает, что ей надо сдаться, перестать пытаться освободить дитя. И вместе с тем Шерон за последние месяцы не сделала… ничего. Не повернула назад, чтобы возвратиться на Летос, вновь пойти в Талорис. Нет. Она словно погрузилась в глубокую дрему, полную разочарований и страха за судьбу друзей.
Запах крепкого кальгэ принес ей легкий шепчущий ветерок. Шерон неспешно встала, улыбнулась важной лягушке, с безмятежным спокойствием принимавшей каждую каплю из фонтана, что падала на нее, и отправилась встречать гостей.
Бритый стоял возле входа в комнаты и на вопросительно поднятые брови резко мотнул головой, показывая, чтобы заходила и не докучала ему. Кажется, он был несколько раздражен, что потерпел неудачу.
В комнате, рядом с ковром, стояла чугунная тренога, забитая углями, накрытыми сверху решеткой. На решетке, побулькивая, высился конусообразный медный кувшин на очень длинной ручке, и аромат молотых зерен, привезенных из самого сердца Мута, плыл по комнате, смешиваясь с запахом кардамона и корицы.
Женщина в сером сидела к ней спиной и варила напиток. Затем повернулась, дружелюбно кивнула, и Шерон поняла, что это мужчина в женской одежде. Неприятный взгляд, неприятные губы, неприятное лицо. Шерон, ничего не сказав, села напротив, следя за неспешными уверенными движениями, когда, подхватив кувшин за рукоятку, гость поставил его в прохладный песок и накрыл крышкой из прессованных трав, касающихся кальгэ, передающих ему часть вкуса.
Ловкие пальцы незнакомца, правое запястье которого оплетал толстый бирюзовый шнурок, взяли почти прозрачную бумагу, нарезанную квадратами. Каждый лист ложился под углом, перекрывая предыдущий, потом, Шерон так и не поняла, что мужчина сделал, но всего несколько движений, и из бумаги получился острый конус, который лег в еще один кувшин, на этот раз с узким горлышком.
Подхватив емкость с напитком, гость (а точнее хозяин, ибо не стоило заблуждаться) направил кальгэ тонкой маслянистой струйкой литься в бумажный конус, проходя через него, фильтруясь. Указывающая видела много раз, как карифцы заваривают этот сперва очень непривычный напиток, но еще никто не делал этого столь красиво.
Пока кальгэ перетекал из кувшина в кувшин, рука мужчины даже не дрогнула, и струя была тонкой и равномерной, постепенно пропитывая бумагу, оставляя осадок темно-коричневого цвета.
Наконец Шерон получила в руки маленькую чашку, словно бы наполненную черным, раскаленным зеркалом, чья поверхность отражала ее лицо.
Указывающая отхлебнула, чувствуя, как крепкий напиток отдает сильную горечь, что внезапно сменяется сладостью меда, ароматом горных трав и пряностью жареных лесных орехов.
Поставила чашку, потянулась к стакану с водой, в котором плавало несколько крупных кусков льда. Сделала скупой глоток, заставляя мед, травы и орехи смешаться, родив вкус соли и далекой земли, скрытой под сенью влажного тропического леса.
— Я Бати, — наконец произнес мужчина женским голосом. — Человек у дверей — Ярел. Он иногда помогает мне.
— Очень приятное знакомство, — дружелюбно склонила голову Шерон, чем, кажется, смогла позабавить собеседника.
— Ни вопросов, почему вы
