— Расступись! — раздался крик морского пехотинца.
Когда члены трибунала вошли в зал заседания, почти все приглашенные поднялись с мест. Один гость, массивная фигура в адмиральском мундире с золотыми галунами и ярко-синей лентой ордена Подвязки, остался сидеть в удобном кресле прямо напротив стола заседателей.
— Желает ли ваше королевское высочество стать членом этого трибунала? — спросил капитан Райт.
Адмирал белого флага принц Уильям, герцог Кларенс, покачал головой. Она с веселой, общительной улыбкой на лице имела форму ананаса.
— Бог мой, нет, старина. Я, знаешь ли, сбежал сюда от невыносимой скуки придворной жизни.
Каюта наполнилась довольными смешками. Королевская непосредственность, отметил Хоар, всегда нравится людям.
Когда хихиканья замерли, капитан Райт зачитал приказ адмирала Хардкастла о созыве трибунала, заканчивавшийся словами: «… о том, что двадцать первого числа июня месяца одна тысяча восемьсот пятого года на корабле его величества «Вантидж» лейтенант Артур Гладден совершил нападение и убил своего капитана, Адама Хэя».
Заметив долговязую фигуру Хоара, стоявшего обок защитника подсудимого, капитан Райт поднял брови и прервал чтение.
— Неужели обвиняемый нуждается в двух защитниках, сэр? — спросил он.
— На самом деле нет, сэр, не нуждается. Обвиняемый офицер попросил меня, как своего брата, стать его защитником. Как родство, так и уверенность в его невиновности потребовали от меня согласия. Однако, мистер Хоар намного превосходит меня в распутывании…
— И я, и члены трибунала очень хорошо знают мистера Хоара, — нетерпеливо прервал его Райт. — Но кто же из вас будет выступать в защиту обвиняемого? Вы или он?
— Большей частью это буду делать я, по причине трудностей с речью мистера Хоара. К тому же наше сотрудничество было предложено адмиралом Хардкастлом.
— Не вполне соответствует протоколу, но я не вижу в этом вреда, учитывая точку зрения адмирала. Ваше мнение, джентльмены? — Капитан Райт посмотрел налево, затем направо, явно не ожидая возражений. — Очень хорошо. Итак, мистер Беннетт, прошу вас ввести присутствующих в курс дела. Насколько мне известно, вы не испытываете трудностей с красноречием.
Приглушенные смешки пронеслись по залу.
Беннетт обрисовал суть обвинения, выдвинутого против Артура Гладдена: как и кем была услышана его ссора с капитаном; как кричал капитан Хэй; как Артур пробежал по всей длине фрегата с кормы на бак; как мистер Уатт обнаружил умирающего капитана и последние слова, которые услышал клерк. Таким образом, за исключением Уатта, сил которого вряд ли хватило бы зарезать капитана, Артур был последним человеком, о котором было известно, что он видел живым капитана Хэя.
Мистер Хопкин, хирург, дал показания под присягой, суть которых не отличалась от того, что он ранее сообщил Хоару и Питеру Гладдену. За ним последовал квартирмейстер Линч, показания которого также не отличались от тех, которые он давал парой дней раньше.
Джон МакХейл звучал более уклончиво.
— Так что же вы подслушали через световой люк, мистер МакХейл? — спросил мистер Беннетт.
— Я протестую против подобных намеков, сэр! Я никого не подслушиваю, тем более своего капитана.
— В таком случае вы готовы показать — под присягой, заметьте, мистер МакХейл, — что, находясь в тихий вечер на палубе судна, стоящего на якоре, на вашем законном посту вблизи от светового люка каюты, вы ничего не слышали? Ничего, даже повышенных голосов?
— Под угрозой ответственности за дачу ложных показаний, мистер МакХейл? — вставил замечание младший член трибунала, коммандер, со своего места в левом конце стола.
Штурман «Вантиджа» сглотнул.
— И в свете сказанного Линчем, стоявшем дальше от вас у поручней квартердека?
Мистер МакХейл помолчал, раздумывая, несколько мгновений.
— Джентльмены, я беру назад свои предыдущие показания. Мистер Гладден слабак, но он честный человек, джентльмены.
Со своего стула позади подсудимого Хоар увидел, что уши Артура Гладдена покраснели.
— Он и мухи не обидит, — продолжал МакХейл, — не то что капитана. У него практическая смекалка хуже чем у кролика. Его подразделение полным ходом превращается в толпу людей, потому что он не способен управлять ими. Мне жаль его. Он не годен для флота. Я не желаю, чтобы он потерял жизнь из-за меня, из-за моих показаний. Но я не могу забывать о моей жене и моих детях.
— Придерживайтесь фактов, мистер МакХейл, — предостерег его капитан Райт. — И что, в таком случае, вы услышали?
— Я слышал, как капитан Хэй приказывал мистеру Гладдену провести учение в своем подразделении следующим утром.
— Какое учение?
— Пожарную тревогу, сэр, — ответил МакХейл, — с последующим отражением атаки французских фрегатов с обоих бортов. Зная своего капитана, я полагаю, что он дал бы несколько вводных — сбит салинг грот-мачты или нечто подобное, все старшие офицеры убиты, и так далее — и оставил бы мистера Гладдена выпутываться в одиночку. Капитан Хэй был очень жестким, требовательным тренером, но добивался хороших результатов. Затем я услышал крики мистера Гладдена. Он обвинял капитана в предвзятом отношении к нему… «несправедливом», так он выразился. На середине речи мистера Гладдена послышался рев ярости, затем как бы ворчание. Вслед за этим я услышал стук закрываемой двери за мистером Гладденом…
— Откуда вам известно, что за ним? — спросил Хоар.
Мистер МакХейл выглядел удивленным.
— Как же, сэр, ведь мистер Гладден и капитан были единственными людьми в каюте. И, разумеется, это не капитан выбежал из двери.
— А если вы подумали, что между капитаном и Артуром Гладденом произошла драка, почему вы не подняли тревогу?
— Я не мог быть в этом уверен, сэр, с того места, где я стоял. Кроме того, у дверей каюты стоял часовой.
— То есть вы, опытный морской офицер, доверили неизвестному рядовому морпеху решать, поднимать тревогу или нет. Так? Это не принесет вашей карьере никакой пользы, мистер МакХейл. У меня все, сэр.
Следующим был вызван мистер Уатт. Приведенный к присяге, он повторил по сути ту же историю, которую рассказывал Хоару несколько дней назад. Когда этот маленький человек дошел в своем рассказе до предсмертных слов капитана, его перебил младший член трибунала. Он был единственным, кроме капитана Райта, кто принимал активное участие в процессе. Его звали Бернард Везерби, он был командиром 20-пушечного шлюпа «Крокус». Подающий надежды офицер, его следует запомнить, отметил про себя Хоар.
— Откровенно говоря, джентльмены, я в некоторой растерянности, — сказал Везерби. — Никто
