Эмиля схватили, подняли над головами и под общее улюлюканье понесли к бурлящему котлу.
– Я же принес угощения… – кричал Эмиль. – Эрик! Эрик! Эээриик!
Мальчик хватался руками за одежды мучителей, упирался ногами в края котла. От раскаленного чугуна носки мальчика тут же задымились, плавящийся полиэстер впивался в стопы. Над густым желтоватым бульоном поднимался зловонный обжигающий пар. Чужие руки подгибали колени Эмиля, давили сверху на плечи и голову.
– Эрииик!
Сразу после истошного крика мальчика послышался громкий свист. Нечисть замерла на месте. Эмиль посмотрел вбок и увидел величавую женщину в дивном наряде, с белоснежной кожей и черными как смоль волосами, алыми губами и холодными синими очами. Она спускалась по деревянным ступеням с антресоли, держась за перила.
– Поставьте его на землю, – приказала женщина. – Живо!
Вурдалаки подчинились. Женщина перевела взгляд на гостей, сидящих за столом. Один из них, самый крупный, одноглазый, опираясь на огромную дубину, поднялся на ноги.
– Можешь сесть, Дубыня, – небрежно бросила женщина. – Единственный нормальный из всех, – добавила она.
Одноглазый сел. Женщина подошла к столу и уставилась на бородавчатого:
– Ты чего это тут раскомандовался, а? Чай, не у себя в норе.
Старик съежился и закряхтел. Женщина окинула взглядом зал.
– Во что вы приличное заведение превратили? Животные! На два дня вас пустила. Не умеете отдыхать. Эй ты!
Женщина обратилась к вурдалаку, стоящему в углу, спиной к остальным.
– Эй! – громко повторила она и направилась к нему. – Я к тебе обращаюсь… Ты что там, нужду справляешь, что ли?
Под ногами упыря растекалась лужа.
– Тварь! – в сердцах произнесла женщина, указала на него пальцем, и тот вмиг обратился в пепел.
– Ах… – пронеслось по залу.
– Это перебор, Маренушка… – несмело произнес усатый носатый.
Марена обернулась и устремилась к столу.
– Чего сказал?
Никто не ответил. На побледневшем лбу носатого усача выступил ядреный зернистый пот.
– У тебя в бороде дохлые мухи. Тьфу ты, – брезгливо скривилась Марена. – Жрите гречу, допивайте свою сурью и проваливайте на хрен отсюда! Чтобы я вас еще год не видела. Привыкли в говне плескаться… Не умеете себя в гостях вести, выблядки! До чего же мерзкие у вас рожи. Чтобы через полчаса духу вашего здесь не было. И чтобы чисто все было.
Марена вернулась к лестнице и зашагала вверх по ступеням.
– А ты иди за мной, – приказала она, взглянув на Эмиля.
Мальчик мигом добежал до лестницы и последовал за своей спасительницей.
В антресоли располагался небольшой кабинет с письменным столом, полками для бумаг и диваном для посетителей. Стену над рабочим местом украшал изящный серебряный серп. Марена села в кресло и закинула на стол ноги, обутые в белые сапоги. Эмиль стоял на пороге.
– Закрой дверь и садись, – произнесла хозяйка кабинета усталым голосом.
Эмиль подчинился. Он сел на край дивана и опустил глаза в пол. Стопы мальчика ныли от ожогов.
– Мне сказали вам в ноги кланяться, – осторожно начал мальчик.
– Не надо. Сиди, не дергайся.
– Я принес вам угощения…
– Вот мне интересно… – оживилась Марена. – Смельчаки вроде тебя вечно тащат сюда один и тот же набор, как будто мне это нравится. Откуда вы берете эти пироги?
– Пирог печка дала, а яблоко – яблоня. Они сказали, что я смогу задобрить вас гостинцами.
– Бред, – усмехнулась женщина. – Люди, которые бывали здесь, назад не возвращались. Иначе рассказали бы этим… печкам и яблоням, как тут к их дарам относятся. Нелепые создания… Послушай, я помогу тебе, но не за пирожок и яблоко, естественно. Я сделаю это потому, что меня попросили. Моя подруга Ольга очень за тебя хлопотала. Уж не знаю, чем ты ей приглянулся. Она предупредила, что ты скоро явишься. Вот ты и явился. Через полчаса спустишься вниз. Там тебя будет ждать твой друг. Даю вам десять минут на разговоры, а после проваливай.
– Понял.
– Если на обратном пути встретишь печь и яблоню, скажи им, что ли, чтобы не слали мне больше ничего. А то живут в неведении, глупые.
– Конечно.
– А сейчас, будь добр, посиди тихо. У меня от этих гостей-идиотов голова разболелась. До чего вонючие, жуть! Аж зубы сводит.
Марена закрыла глаза.
– Подонки… Сволочи… – тихо бубнила она. – Скоты… Выродки… Паскуды… Негодяи… Нахлебники… Ублюдки… Крысиные выкормыши… Козлы вонючие…
Под собственное бормотание Марена задремала.
XL
Когда Эмиль вышел из кабинета, Марена еще спала. Из-за ожогов мальчику было больно ходить, поэтому он вывернул стопы, встав на плюсневые кости, и косолапой походкой зашагал вниз по лестнице. Времянкин не спеша спускался, оглядывая с верхних ступеней помещение клуба на предмет опасности. К его удивлению, место, которое еще недавно выглядело как жуткий притон, преобразилось до неузнаваемости. Теперь это было уютное кафе со столиками и сценой, наподобие тех, где он привык выступать, будучи взрослым. Было чисто, и никаких дурных запахов. Посетителей раз-два и обчелся, да и те приличного вида. У бара скучал худощавый официант в белой рубашке и черном фартуке. Из-под воротника его сорочки выглядывал шейный платок. Тарахтела кофемолка. На сцене в свое удовольствие свинговало джазовое трио.
Эмиль не стал уходить далеко от лестницы и разместился за столиком для двоих в уголке заведения. Он сел лицом к сцене, расположенной в другом конце зала. Откинувшись на спинку стула, мальчик выбрался из цилиндра света, нисходящего на белую скатерть от тряпичного абажура. Времянкина почти не было видно. Лишь кончик носа и подбородок мальчика касались края желтоватого луча.
С этого места хорошо просматривалась вся сцена: пианист, контрабасист и ударник раскачивали ритм. «Это Эрик… – с волнением осознал Эмиль, – что у него с лицом? Одет нормально, прическа та же – он почти не изменился. Но эти темные шрамы на лице… Он выглядит спокойным и даже довольным. Черт… Как бы его позвать?» Немного освоившись, Эмиль вернулся в луч света, чтобы обнаружить себя. Как только под абажуром появилось сосредоточенное лицо мальчика, официант заметил его и направился к юному посетителю. Остановившись у столика, мужчина достал из кармана фартука блокнот и ручку и приготовился записывать.
– Что желаете? – начал он.
– Можно листочек и ручку?
Официант вырвал страничку из блокнота и вместе с ручкой протянул посетителю. Когда мужчина нагнулся к столу, Эмиль заметил под платком темно-синюю борозду, опоясывающую шею официанта. Мальчик не стал надолго задерживать взгляд на чужом шраме, взял ручку и написал на листке: «Нужно поговорить! Эмиль».
– Передайте это, пожалуйста, барабанщику, когда у них будет пауза, разумеется.
Времянкин сложил листок пополам и отдал официанту. Пока тот шел к сцене, группа как раз доигрывала коду. Эмиль видел, как мужчина протянул Эрику записку, сказал что-то и указал рукой на столик, где располагался автор послания. Сразу после этого он отошел к бару. Эрик прочитал письмо, вытер ладони об штанины и, дав понять музыкантам, что собирается отойти, спрыгнул со сцены в зал. Пианист и контрабасист продолжили вдвоем. Подойдя к столику, Эрик повернул стул, плюхнулся
