Хрен его знает, получилось бы на тренировке у него так выжать практически одной левой. Сейчас на адреналине – да! Обхватывая противника за шею и ссыпаясь вниз, уже не в силах удержаться, потянув за собой ничего не успевшего сообразить и пикнуть маленького японца. Перекидывая его за спину, прямо вниз в лодку. И всё ж обезьяной повисая, чтоб не мешать там… своим внизу, слыша гортанный вскрик и смачные «хэк!», «хэк!», запоздало понимая, как вжикнула выше планшира пуля – со второго «зодиака» контролировали и готовы были завалить чужака и без его кульбитов.
«Бля-я-я! – хлынуло малой паникой в голове. – А ведь я своим броском мог и под пулю своих же попасть».
В наушнике чётким успокоило, призывая действовать:
– На палубе никого не наблюдаю. Вперёд. Осторожно и быстро.
Однако крик и возню в лодке услышали. Волков видел в тепловизор, как за стеклом ходовой рубки появилась фигура, до этого видимо дремавшая.
«Или просто грелся, паразит».
Затем на шкафуте замаячил ещё одни силуэт.
«Пока просто прислушиваются, – сам себя успокаивал лейтенант, – хрен они в тумане чего-то увидят».
На судне уже рассредоточивались пригнувшиеся морпехи.
А потом второй «зодиак» подтянули к борту, закрывая вид на палубу и надстройку.
Пошла вторая волна десанта. Волков вскарабкался вместе со всеми по канату и занял позицию наверху.
Туман медленно дрейфовал, спускаясь от берега, заволакивая судно, то плотно, то проясняясь. И на расстоянии уже более десяти метров единственными «глазами» для отряда был только тепловизор при лейтенанте.
Пошла команда по рации на движение к целям.
«Глушителей» на «калаши» изначально было мало. Да и откуда им быть в таком количестве у взвода морпехов на северах? Поэтому в мастерской «Ямала» насверлили на станках импровизированные насадки на «грачи». Не ахти что, но пойдёт!
Но пока ни хлопков, ни вскриков.
Хотя «ба-бу-бэ» на японском доносилось.
«Заволновались, сукины дети! Неужели засекли чего-то? – продолжал, притаившись, прислушиваться Волков. – Вроде не критично. Это вахтенный с мостика перекликался с ротозеем со шкафута. Японский – он и без того брутальный язык, но вроде не паникуют. Алярм не орут».
И вздрогнул!
Со стороны кормы донесло возглас и вслед весьма громкие хлопки!
«Вот гадство – глушаки самопальные!»
И вторя выстрелам с кормы, уже там, впереди, сдавленно забумкало «калашами» – в относительной тишине клацали затворы, звонко впилось в металл несколько пуль, переливом посыпались стёкла рубки.
Волков не стал запрашивать в рацию у бойцов: «что там?», и так было понято «что» – сами справятся… заморгав фонариком в сторону моря, сигналя прячущемуся в тумане подкреплению с «Воронежа».
Теперь, если япы переполошатся, надо было действовать быстро, силами десантников-матросиков наводняя подпалубные помещения, трюм, кингстоны, мать их! Сами морпехи брали под контроль орудия… до поры. Пара бойцов ломанулась вниз в кочегарку, а главное – погреба! А ещё рыскали на корме в поисках шаровых мин.
Внизу, в трюме всё же что-то глухо бахнуло.
– Что у вас? Потише, нельзя было? – зашипел Волков в гарнитуру, просто по звуку определив, что парни пустили в ход светошумовую гранату.
И не расслышал ответа – в наушниках частило разнобоем выстрелов.
Теперь смысла в скрытности не было – первым стукнулся о борт паровой катер, полетели «концы», швартуясь. Усачи с покриками перемахивали через планшир, клацая затворами, разбегались по судну, топоча всем сороканожным стадом.
Ближе к баку гикало лихостью второго отряда – там пришвартовалась шлюпка рыл на тридцать.
– Оттягивайтесь по возможности, – приказал Волков на ультракоротких, – мы своё дело сделали. Доложить по па́рам.
* * *Внутри судна ещё постреливали… морячки из карабинов и револьверов… для превентива. Продолжали шарить даже на палубе, так как оставался риск, что кто-то из японцев мог затаиться.
Серьёзное сопротивление азиаты оказали только один раз, как потом выяснилось – прислуга орудий… единственные, кого в японском экипаже вспомогательного крейсера можно было отнести к военным.
– Раненый? – Волков увидел, как двое матросов вытаскивали третьего, взвалив на себя. – Давай сюда. Посветите. Смирнов, осмотри.
– У нас двоих наповал, троих легко зацепило. И вот Алексей, – мичман был хмурый, его передёрнуло, – не жилец уж поди.
– Смирнов, что?
– Проникающее в грудь. Лёгкое не задето! Но его надо на ледокол. Здесь я – ничего!
– Так чего спим? Давай быстро его в «зодиак». «Ямал» предупредите.
Раненому воткнули шприц обезболивающего, сделали свежую перевязку, быстро и как можно аккуратно спустили с борта вниз. Лодка, приняв бойцов по штату (чтоб её не кидало на зыби), рыкнув всё ещё обмотанным шумоизоляцией двигателем, пошла с набором скорости.
– Не растрясите, – вдогонку крикнул лейтенант.
– Командир, – подсуетился боец с рацией, – ледокол на связи.
– «Ямал»! – приложился к наушникам Волков. – К вам срочно отправили «трёхсотого»… да не у нас, ёпть! У морячков. Тяжёлый. Проникающее в грудь. Готовьте операционную. Противошоковый вкололи. Больше ничего. Всё. …Добро. Мы ещё немного тут, и возвращаемся.
– Да нешто спасут? – В интонации и позе мичмана, взирающего, как быстро мутнеет в тумане белый луч курсового прожекторного фонаря «зодиака», было и недоверие… была и надежда.
– Не обещаю, но вероятно.
Мичман схватил лейтенанта за рукав, переходя на «вы»:
– Александр Васильевич! Да ежели спасёте… да я по гроб жизни… свояк, брат почитай он мне… так нелепо!
– Да, ничё-ничё. У нас там такой спец и оборудование… – как мог, успокоил Волков и указал на покряхтывающего бойца, – мой один вон тоже словил, когда в кочегарку полез. Ты чего, кстати, в санбат не поехал?
– Да нормально, тащ командир, – морпех сразу подтянулся, – в броник, по касательной.
Волков ещё при взятии угольщика немного ознакомил мичмана с морпеховской экипировкой. И сейчас посоветовал:
– Вам на такие дела абордажные, вообще бы… кирасы, что ли.
– Да где ж мы такие, как у вас, возьмём?
– Не такие,
