И только постоянные телеграммы от наместника, которого в свою очередь теребил император, заставляли Куропаткина хоть как-то шевелиться.
Уже кем-то говорилось, что всё это было похоже на одну из басен Крылова, где «лебедь»-царь (а уж кому быть лебедем как не его величеству) тянул за скорейшее наступление. Брусилов – зубастая «щука», в целом был полностью «за», имея лишь своё виденье и тактические взгляды. А Куропаткин пятился «раком», стопоря «воз» русской армии.
И пусть Брусилов не имел ещё должного опыта командования, вопрос, почему Николай II так и не решился заменить Куропаткина более решительным генералом Гриппенбергом или на худой конец Линевичем, засим и остался для тех, кто был в теме, открытым.
* * *Прибывший в распоряжение ставки «батальон нового строя» главнокомандующего даже и не заинтересовал, если бы не представительная комиссия с сопутствующими бумагами.
– Новаторы? – Куропаткин принял высоких гостей из Петербурга у себя. Выглядел он крайне усталым, занятым, видимо и не собираясь осматривать или знакомиться с батальоном. – Что ж, коль новаторы, то вам, господа, к генералу Брусилову Алексею Алексеичу. Он у нас тоже вводит новые мето́ды, пробует иные подходы в военной науке. Не обессудьте, но четыреста человек для двухсоттысячной армии это капля в море. Не знаю, какие такие надежды вы возлагаете на эту горстку людей, пусть и специально обученных.
Брусилов пополнение принял с радостью, особенно узнав о прибавке в пулемётах, тут же начав задавать вопросы командиру батальона:
– Насколько устойчива система на столь малом станке?
Немного скептически осмотрел миномёты:
– Оригинальное решение – это система по типу мортирной? Покажете в действии?
И совсем не удивился понятию «батальонная артиллерия», так как уже имел представление.
Проходя вдоль строя, генерал жадно впитывал глазами детали экипировки, слушая «прилипшего» на правом плече штабс-капитана, сравнивая увиденное и услышанное с тем, что заизучал до дыр – из того, что ему с особым секретным поручительством выдали в Петербурге перед отправкой на Дальний Восток.
Ему, наверное, даже и читать не надо было тех выкладок по новым уставам, чтобы видеть, насколько опережают эти выстроившиеся повзводно солдаты то, чем может похвастать любая из существующих армий. Первое, что наворачивалось на языке, касающееся формы одежды и амуниции, – это «функциональность».
«С виду неказиста, не стройнит, но могу предположить, что все эти кармашки, подсумки в бою всегда удобны и под рукой. Неужели что-то наконец стало кардинально меняться в русской армии?»
В упоминаниях о стальных шлемах для защиты головы он представлял нечто на манер германских, но…
«Ты посмотри, даже каски обшили защитной материей».
Оставалось только сожалеть:
– Мало вас. А у нас наступление на носу.
– Простите, ваше превосходительство, – строго по уставу держался Богатырёв, – у нас-то задача стои́т не выиграть войну, а обкатать новые тактические приёмы. А ещё важней для меня доказать комиссии, что это всё работает. Вплоть до того, какова эффективность нагрудных панцирей и бронежилетов в реальных боевых условиях.
Генерал вопросительно взглянул на офицера, дескать, «поясните».
– Вопрос в дистанции, калибре и начальной скорости полёта пули. Винтовочная имеет большую убойную силу, и даже если не произойдёт пробития, возможны переломы в грудной клетке, гематомное повреждение внутренних органов.
– Именно поэтому с вами прибыла бригада врачей из полевого медуправления?
– Так точно.
– Уж прости господи, на живую проверять. На людях, – Алексей Алексеевич поёжился, то ли от холодно ветра, то ли представив себе что-то.
Дошли до тачанок и двух грузовичков. Брусилов сразу обратил внимание на технику, указав на спаренные колёса задней оси:
– О! А у второго даже по три. Это зачем?
– Нормальных широких колёс с шинами сейчас не найти. Вот – небольшая доработка для лучшей проходимости.
– Не та тут местность. Не для авто. Тут порой и лошадки с трудом справляются. На руках выносим.
– Автомобили для скорого подвоза боеприпасов к прифронтовой полосе, отвода раненых в тыл.
– А брички? С пулемётами?
– Тачанки! Это отдельная… хм, тема. Мобильная огневая точка. Как вариант – для рейдов в тылу на коммуникациях противника.
– Хорошо, – покачал головой генерал, будто думая о чем-то, о своём, – что ж, пройдёмте ко мне в штаб, следует вас ознакомить и интегрировать в тактическую расстановку. Хотя, простите. Вы ж с дороги. Надлежит разместить, обустроить. Я отдам распоряжение службам тыла, квартирмейстеру.
– Так точно. Личному составу необходимо немедленно устроить банно-прачечный день. А то столько суток в пути…
– Это хорошо, что вы печётесь о своих солдатах и не даёте их в обиду. Наслышан уж о вашем конфликте в Харбине.
– На самом деле вышло недоразумение. Господа поручики по новой форме не опознали во мне офицера, позволили себе лишку и… вот и получили по заслугам.
Брусилов усмехнулся в усы, почти плотоядно обнажив зубы:
– Военные на то и военные, чтобы проявлять свою агрессивность.
Оставив штабс-капитана заниматься своим подразделением, генерал отбыл в ставку на совещание штаба.
Новоприбывшие давали повод для размышлений.
Признаться, Брусилов оказался в весьма неоднозначной позиции. Имея на руках повеление императора, ему, несомненно, кое-что удалось исполнить. Пример тому удачные действия вверенного ему корпуса в битве при Шахэ. Только вот Куропаткин, пользуясь своей неограниченной властью командующего армиями, снова подмял всё под себя, дотошно вникая во всякие мелочи, отдавая распоряжение чуть ли не на ротном уровне, полностью сковывая руки корпусных генералов. Чего стоит его ответ на предложения по намечающемуся наступлению недавно прибывшего на Дальний Восток генерала Гриппенберга:
– Я всецело сочувствую благородному порыву Оскара Казимировича, однако он здесь человек новый, посему… Посему нахожу разумным ещё раз ознакомиться с обстановкой, обдумать всё с хладнокровием и тщанием, приступив к делу с должным усердием. Не должно нам переходить границ безрассудства. Без горячности, господа!
Сейчас же сопроводительный приказ из Петербурга, относительно нового батальона, содержал и Высочайший рескрипт о «предоставлении самостоятельности и всемерном содействии» этому молодому штабс-капитану.
Брусилов видел в том возможность более решительных действий хотя бы на его, локальном, участке
