Спецбатальон делился на три линейные роты. Одна выступала в качестве артиллерийской и миномётной поддержки. В ротах было по три взвода, в каждом взводе по три отделения.
В отделении в штатном расписании на вооружении: два-три ручных пулемёта, магазинные полуавтоматические винтовки, у командира ко всему ещё и самозарядный пистолет.
С миномётами вообще отдельная история, тут надо сказать, что практически все небоевые потери на учениях были именно из-за этих всё ещё экспериментальных систем.
Их было немного (миномётов), скорей для обкатки навыков.
Они получились тяжёлыми для маневренного боя, с хреновенькой прицельной дальностью и баллистикой. Но за неимением гербовой…
Оставались ещё хотелки – в идеале крупнокалиберные пулемёты для подавления огневых точек противника, удержания флангов и отражения контратак. Но приходилось «плясать» от того, что было – пушек Барановского и всё тех же «максимов». А что делать?
Естественно, наступление и прорыв без нормальной обработки позиций противника полковой артиллерией Богатырёв считал немыслимым.
…в Харбине, по всей видимости, застряли надолго. Сошли на землю, размялись, прогулялись. Скряги-интенданты даже не удосужились выдать нижним чинам уставные шинели, и его «пятнистая команда» резала глаз, привлекая внимание. Себе-то он мундир и прочие регалии пошил-приобрёл, однако, пока не выбираясь в город, на станции, близ состава хаживал в более удобной и не пачкучей камуфляжке.
– Ого! Откуда вы такие интересные будете? – В Харбине было немало офицеров, уже успевших повоевать. Вот один из таких наблюдал построение личного состава «имперских штурмовиков» у вагонов. А разглядев полевые, не выделяющие цветом погоны и знаки отличия на плечах Богатырёва, не преминул проявить вежливое любопытство. – Ой! Простите, господин штабс-капитан. Разрешите представиться… Оригинальная расцветка! Куропаткин, замечу, тоже собирается вводить кители защитного цвета, но ваши…
Не обошлось и без эксцессов.
Пошли вторые сутки стояния в Харбине. Состав никак не пропускали дальше, без какого-либо уведомления по срокам задержки. И Богатырёв уже не тихо матерился, костеря административное управление Квантунской области, железнодорожных чиновников и все тыловые службы, вместе взятые. По себе зная, что такое «солдат без дела» – пойдёт разброд-шатание в самоволки за допха́рчем и сивухой, несмотря на потуги дисциплины.
Генерал-лейтенант из комиссии, даже имея какие-то бумажки-полномочия, пробить эту волокиту у начальника тыла Маньчжурской армии генерала Надарова так и не смог.
Вот сегодня с обеда вроде отбыл, выгадав аудиенцию у вечно недосягаемого наместника Алексеева.
Ждали с результатами.
А пока раздражение копилось, в опостылевшем вагоне, за тёплым чаем, прокуренным тамбуром, медленно сатанея.
В дверь купе постучался денщик, вслед послышался виноватый голос:
– Ваш бродь! Там… это! Наших заарестовать хотят!
– Дьявол! А ну, пошли!
Вскочил из вагона, на ходу застёгивая форменную куртку, следуя за указывающим дорогу солдатом, по ходу расспрашивая: «Что, чёрт побери, произошло?»
«Какого хрена шаритесь вне строя? Ща я вам на поверке устрою прогулки за папиросами!»
Протопав по шпалам-рельсам, загремели набойками по деревянному настилу товарного перрона, свернули, пройдя меж двух складских амбаров.
Вот они – два вальяжных золотопогонника, а за их спинами угадываются знакомые камуфляжи.
Двое субчиков-офицериков, по виду идеально сидящей формы и начищенных чёрным блеском сапог – тыловики. Натянув перчаточки, мордуют не смевших перечить нижних чинов – камрадов-подчинённых. У одного уже красная юшка носом пошла.
«Ах, ты твою дивизию! – Копимая озлобленность выплеснулась яростью. – Моих бойцов!»
– Что случилось? – Ещё пытаясь сдержаться, но уже утратив хладнокровие и позабыв о нынешних манерах разговора и такта.
Поручики оборачиваются и, не вздрогнув, в уверенности:
– Что за вид? Почему не по форме?
Видимо, не разглядев по вечеру полевые погоны и из-за явного подшофе не уловив равноправную командную интонацию:
– Ещё один. Как стоишь, солдат?
И давай ручонками в перчаточках сучить, распуская с замахом, изображая всё те же плюхи по лицу. А точнее пытаясь.
Перехватил, отбил, уложил в пыль. И второго до кучи. Не отказав в мстительном удовольствии буцнуть и притопнуть берцем, попортив обоим «ретивым петушкам гребешки».
Недоразумение имело продолжение.
Два поручика оказались из штаба наместника и то ли нажаловались… или же генерал-лейтенант из комиссии чего-то там «напел». Но на следующий день сам начальник Квантунской области генерал-адъютант Алексеев со свитой пожаловал для осмотра-де, «а ну-ка, что у вас тут за необузданные пегие жеребцы? Извольте показать ваш батальон новой организации».
Впрочем, весьма сдержанно прокомментировав мешковатую форму, больше заинтересовался, оценив облегчённый станок «максимов». И погодя даже пострелял, опробовав самозарядное стрелковое оружие. А получив по их поводу объяснения, удовлетворённо пророкотал:
– Сочту разумным.
Увидев, что наместнику всё понравилось, генерал из Петербурга решил подсластить, по секрету поведав, что только тщаниями самого монарха, использовавшего родственный ресурс, была столь скоро произведена закупка сей партии оружия:
– Пулемёты системы Мадсена родом из Дании. Вы понимаете?
Алексеев со значением вернул взгляд, важно покивав30.
– А самозарядные пистоли «маузеры» – из Германии по личной просьбе, через Вильгельма31.
Так или иначе, нет худа без добра. Эшелон протолкнули вне очереди.
* * *После удач русских на реке Шахэ японцы откатились к Ляоляну, не удержав и этот населённый пункт. Спонтанные попытки азиатов контратаковать были отбиты.
Фронт стабилизировался, армии закрепились. Обе группировки готовились, наращивая силы для наступления.
Генерал Брусилов, и сам не раз задававший себе вопрос, «чем он обязан таким вниманием со стороны Петербурга и честью личного доверия императора?», окрыленный недавним успехом, развил бурную деятельность.
Однако едва положение на линии соприкосновения стало более-менее устойчивым, казалось, что немного выбитый из своей размеренной колеи, главнокомандующий Куропаткин снова принялся продавливать прежнюю доктрину, считая, что русской армии достаточно будет основательно укрепиться на занимаемом рубеже, насытив оборону артиллерией, уходя в глухую оборону.
Противник же, предпринимая наступательные действия, в бесплодных атаках будет всякий раз нести невосполнимые потери. Война неизбежно затянется, а далее у Императорской Японии просто не останется ресурсов для продолжения боевых действий.
Разосланные генералам (корпусным командирам)
