Мимо прошли хорошенькие девушки. Как ни странно, он не проводил хищным взглядом их упругие попки и струящиеся волосы, а только подумал, какие они молоденькие, совсем еще девочки. За ними прошли парни, юные мужчины, жизнь еще не оставила на них свои отметины. Чуть за двадцать, подумал Шон. На миг он увидел себя, и Тома, и Гейл, и Руфь смеющимися у реки годы назад, незадолго перед тем, как они стали парами.
Он смотрел, как эти четверо остановились посмотреть на плотину. Вокруг них словно мерцала золотая аура, все в них было – секс, и юность, и предвкушение, и в их распоряжении было все время в мире. Они пошли дальше, а он все сидел на месте, мужчина средних лет, с бумажным стаканчиком и сандвичем, невидимый на городской скамейке в обеденное время в будний день.
С тех пор как Шон спас шкуру Тома на обеде сообщества «Поиск пропавших полярников», Том Хардинг вознамерился получше узнать этого строптивого официанта, чья одержимость Арктикой превосходила даже его собственную. Шон пришел на встречу с ним в паб «Королевская голова» в тот первый раз и был изумлен и растроган, услышав, что этот молодой человек, его ровесник, который во всех остальных отношениях был словно с другой планеты, на самом деле горячо хотел, чтобы он стал его напарником в гренландской экспедиции. Шон умел отличать тех, кто родился в привилегированном обществе, – он научился этому в Школе Эббота и в Оксфорде, однако в Томе не было никакого снобизма, и он восторгался Шоном.
Когда же Шон наконец признался, что не может позволить себе поездку в Гренландию, Том сразу предложил оплатить ее. Шон отказался:
– Никаких подачек, разве только с моей стороны. Но спасибо.
Он встал, собираясь идти, но остановился, увидев двух миловидных девушек, приближавшихся к ним. Одна из них обхватила Тома и нежно прижалась к нему, и он ответил ей тем же, а Шон с другой девушкой отвели глаза в сторону. Видя, как их друзья поглощены друг другом, они неловко улыбались.
– Ну, они явно помирились. – Девушка закатила глаза. – Я за ними не поспеваю. – Она коснулась своего лица. – Что? Соус от пасты? Ее Руфь приготовила в своей комнате. Это было ужасно.
– Это было прекрасно, – произнесла ее подруга, оглядываясь и сияя от счастья. – И гораздо дешевле, чем в кафе.
Руфь сидела на коленях Тома, который обнимал ее за талию, глупо улыбаясь. Он взглянул на Шона:
– Ты уходишь?
– О, – сказала другая девушка, – уже?
Шон вдруг решил, что никуда он не уходит. Он отодвинул стул для нее и узнал, что ее зовут Гейл. Еще раньше чем вышел из бара, заказав всем выпивку на свои недельные деньги на питание, он уже был влюблен. Она изучала искусство, ее родители жили в сельской местности, она не следила за модой и везде бывала с Руфью, чтобы узнавать интересных людей – таких, как Шон…
Руфь и Том были всецело заняты друг другом, так что Шон с Гейл разговаривали, хрустели чипсами и пили пиво, и он тратился сверх всякой меры, не позволяя платить ей. Он сообразил, что если собирается дружить с Томом Хардингом, а это теперь было вопросом решенным, то ему лучше найти способ зарабатывать побольше и как можно скорее.
Но на следующей неделе, после унизительного похода в банк, ему отказали в ссуде или кредите. У него не было семьи, во всяком случае, никого, кто мог бы его выручить. Поездка в Гренландию обойдется в пятьсот фунтов стерлингов плюс ежегодный взнос в фонд сообщества «Поиск пропавших полярников» и членский взнос. Это было нереально, и он был дураком, если думал, что сможет держаться на равных с такими ребятами. Он отправился в колледж Тома и оставил тому записку, объясняя, почему не сможет поехать с ним, а потом отправился в колледж Гейл и оставил записку ей о том, что не сможет встречаться с ней, как бы ему этого ни хотелось.
Однако Том смотрел на это по-другому, как и Гейл. Они нашли Шона в «Короне и скипетре» и предложили ему план. Вскоре в Оксфордском союзе должен был выступать один бизнесмен, известный филантроп и покровитель молодых талантов. Им нужно прийти и обратиться к нему за спонсорством.
Этим бизнесменом был Джо Кингсмит, и зал союза был до отказа заполнен студентами, жаждавшими взглянуть на это экзотическое животное из Америки, независимого предпринимателя, проповедовавшего нечто под названием глобализация и, если верить слухам, избегавшего уплаты налогов, проживая в воздухе или в море, на яхте. Шон сидел на одном из задних рядов и вытягивал шею, чтобы рассмотреть бизнесмена.
Высокий и широкоплечий, с бритой бронзовой головой, отмеченной буграми, Кингсмит походил на гладиатора в неброской хорошо подобранной одежде и держался при этом непринужденно и уверенно. Не поднимаясь на маленькую трибуну, он приветствовал аудиторию, стоя прямо в зале, словно был здесь хозяином, и заговорил о необходимости убрать все торговые барьеры и ограничения, сдерживающие энергию свободного предпринимательства. Затем он прошелся по семейным состояниям, нажитым на колониальных рудниках, и сказал о том, что экспансия и инвестирование должны теперь принимать более прямую форму и что он сам так и действовал. Надежность чрезвычайно важна, но также важна и непосредственная прибыль для технологически менее оснащенных партнеров – так работает нормальный бизнес.
Кингсмит не скромничал насчет своих достижений: его предприятия в Чаде, рудники в Нджамене – он поднимал здравоохранение и благосостояние целой страны. Он сказал аудитории, что нужно избавляться от трусливого национализма и мыслить смело, глобально и не заблуждаться насчет таких понятий, как государство и государственный переворот, военный или повстанческий. Возьмите Буркина-Фасо, где недавний переворот народ принял на ура.
При этих словах аудитория остолбенела. Кингсмит улыбнулся и заявил: «Да, так и есть». Власть означала безопасность, безопасность означала власть. Не следует привередничать, когда они слышат такое, или терзаться чувством вины из-за подобных желаний. На миг Шон поймал взгляд этого американца и испытал прилив энергии.
Кингсмит перешел к облигациям, связанным с риском катастроф, и к тому, что в будущем они станут играть огромную роль в биржевых новостях, но Шона больше увлекало то, как он подчинял себе публику, как люди по краям проходов поджимали ноги, алчно глядя на него, когда он приближался к ним. И Шон чувствовал, как та же алчность проступала на его лице.
Внезапно Кингсмит стал благодарить за приглашение и говорить, какие они все счастливые ребята, если оказались здесь, они ведь понимают это, а ему пора на деловую встречу. Розовощекий президент союза встал с места, пораженный.
