Он почувствовал на себе взгляд Руфи, и что-то странное стало твориться с его лицом: губы задрожали, глаза защипало, и слезы побежали по щекам. Руфь оставила Анджелу и обняла его. На миг он словно окаменел, и вдруг из его горла вырвался стон великой боли, и рыдания стали сотрясать его. Он не знал, продолжала ли настоятельница читать молитву, но почувствовал, как чьи-то руки касаются его, похлопывая по спине и сжимая предплечье; он не знал, кто это был, и стеснялся посмотреть. Придя в себя, он извинился, сам не зная перед кем, не в силах поднять взгляд. Он высвободился и быстро вышел из собора, направляясь к «Белому медведю», где сразу поднялся в свою комнату. Он был не голоден, ему не хотелось выпить. Он сбросил туфли и забрался в постель. И свернулся, поджав ноги и дрожа всем телом.
Только утром, проснувшись полностью одетым и, что самое странное, под покрывалом, он понял, что проспал всю ночь.
Невозможно преодолеть все трудности и ограничения, встающие перед свободным судоходством. И больше всего осложняют вводимые ограничения, или попытки ограничить свободу судоходства, то, что они осуществляются в многостороннем порядке, с привлечением компетентных международных организаций, а не только в одностороннем или двустороннем. Такие ограничения нелегко упорядочить из-за различия в нормативной базе.
Кроме того, озабоченность должна вызывать их воздействие на свободу навигации/право мирного прохода/транзитный проход в связи с правовыми рамками, устанавливаемыми Конвенцией Организации Объединенных Наций для морского права.
Особенно проблематичны правовые обстоятельства в отношении международных проливов, принимая во внимание повышенную активность международной навигации.
Могут ли суда, перевозящие оружие массового поражения, не направленное против конкретного государства, быть лишены права прохода в международные воды военно-морскими кораблями другого государства без согласия государства, под флагом которого идет это судно, остается спорным вопросом. Исключительные правовые отношения между государством флага и одним из его судов в международных водах коренятся в обычном международном праве.
Судья Рюдигер ВольфрумПрезидент Международного трибунала по морскому праву8 января 2008 года32
– Мне является Том, – сказал Шон Дженни Фландерс, едва войдя к ней.
Он так хорошо выспался, что даже хотел отменить встречу, но потом решил сходить из принципа. Впереди уже виднелся финиш, и эта встреча была частью последнего этапа. Комната теперь выглядела опрятнее, чем в прошлый раз, окна были вымыты, и Шон различил вдалеке очертания Музея Виктории и Альберта. Коврики казались ярче, и больше не было картонных коробок. Шон испытал облегчение, словно принял важное решение. Значит, она не собиралась съезжать. На ней опять было все бежевое, и он подумал, что у нее имелось несколько комплектов одинаковой одежды.
– Сегодня без цветов? – спросил он. – Я купил потом таких же.
Теперь на месте неряшливых тюльпанов стояла нефритовая статуэтка.
Она взглянула озадаченно.
– А, попугайные тюльпаны. Они сезонные. Быстро отцветают.
– У вас хорошая память.
Она улыбнулась, но ничего не сказала. Внезапно Шон снова ощутил тревожность. Он пришел, чтобы разговаривать с ней, но вдруг передумал. Он продолжал смотреть на статуэтку, и в нем словно копошились неприятные чувства, как моль на одежде.
– Вы мне не друг, так? Я просто плачу вам, чтобы вы меня слушали.
– Верно. Но я все равно хочу вам помочь.
– Так помогите.
Шон осознал, что теряет контроль над ситуацией, и сам не заметил, как начал говорить, глядя в блеклые глаза Дженни Фландерс, которая кивала и слушала, как он рассказывает ей про моржиху из фильма, оставшуюся на льдине, когда убивали ее моржа. Он сообщил, что у него с Мартиной никогда не было такой любви и он даже не был уверен, что Мартина ему нравится, что вилла «Мидгард» – опасное место, и теперь там возник водоворот во фьорде, из-за отёла ледника, выбросившего тело Тома. Шон признался, что это изувеченное лиловое тело не было для него Томом, ему казалось, что Том по-прежнему жив, ему до сих пор трудно поверить в его смерть, и он не знал, что с этим делать, если даже похороны ничего не изменили для него.
У Шона возникло чувство, что он вытряхнул на ковер Дженни Фландерс огромный мешок мусора. Огромную кучу, которую она станет разгребать вместе со своими приятелями Юнгом, Фрейдом и другими, кто умел придавать смысл всему этому. Но Дженни Фландерс просто сидела молча. Послышался рокот машин, проезжавших по Кромвель-роуд. Его пальцы стали гореть. Скоро придется отправляться в «Кэррингтон».
– Почему вы говорите, что вилла «Мидгард» опасна?
– Арктика опасна.
Он подошел к окну. Платаны были все еще зелеными, а люди ходили в легкой одежде без рукавов.
– Все перепуталось. Уже почти Хеллоуин, а как будто лето. Кажется, вот-вот зазвучит «Белое Рождество», но мы уже никогда не увидим снега на этой широте. – Он отошел от окна. – Никто не хочет смотреть правде в глаза.
– Вы сказали, вам является Том.
Она сидела так спокойно, словно была статуей или парализованным оракулом. Шон почему-то подумал об Урсуле Осман – проворной, пропыленной и проницательной.
– А другие люди с ПТРС… испытывают то, что я? Они… видят что-то такое?
– Иногда.
– И как вы их лечите?
– Мы начинаем так же. С разговоров. Это болезненный процесс.
Шон снова уставился в окно. Он знал, что они с Руфью снова друзья. Несмотря на то что он сказал о ней Соубриджу. Только настоящий друг мог обнять его так, как она обняла в крипте. Он проникся убеждением, что должен что-то сделать для нее. Он спросит ее – смиренно, не как богатый покровитель, – можно ли ему финансировать ее исследования.
– Вы улыбаетесь, – сказала Фландерс, тоже улыбнувшись.
– Я просто подумал… Что, возможно, понял что-то неправильно. – Шон ощутил легкое головокружение при этом. – Вилла «Мидгард» задумывалась как нечто хорошее, но там погиб Том. И у меня такое чувство… что я теряю над ней контроль, хоть я и гендиректор. – Он почувствовал, как сильно бьется его сердце, прямо как тогда, когда он увидел медведя. – Может, у вас есть какие-нибудь таблетки для меня? Чтобы избавиться от тревожности.
– Вам нужно будет посетить врача. Я только психолог, но могу посоветовать специалиста.
Шон почувствовал, как его каяк покачивается на волнах. И взялся обеими руками за подлокотники, чтобы обрести равновесие. Он не помнил, как отошел от окна. Ему казалось, на него вновь смотрит медведь своими умными, проникающими в душу глазами.
– Я видел этого медведя. На леднике. Он раздумывал, как подобраться ко мне, хотел меня съесть. – Шон приложил руку к груди – сердце неистово колотилось. – Я представляю это. И по ночам слышу, как кровь стучит у меня в ушах. Когда Соубридж впервые сказал мне о вас и предположил, что у меня ПТСР, я подумал, он шутит. А другие тоже слышат свое сердце? Как будто басы через стену. От этой вибрации
