Поддержишь его
Как его поддержать
Если он к себе ближе чем на километр не подпускает
– Конечно. – Капитан поднялся из-за стола. – Пойдём.
Эти люди родились в мирное время. Они боялись Хана, порождения войны, ныне лишённого своей сути. Война была сутью Хана, война и власть. Его команда – семьёй.
Маркус лишил его семьи, мозгоправы Федерации – всего остального. Теперь сверхлюди, жалкие обломки прошлого, были раскиданы по кораблям в целях… реабилитации? Сами того не понимая, федераты избрали для них худшее наказание – забвение и лишение сути. Медикаментозная кома, гипноз, психологи, нейролингвистическое программирование, в ход шло всё, и Федерация выиграла. Хан – проиграл, как проигрывал раз за разом, оказавшись в этом времени.
Если бы вышло сбежать и воссоединиться со своей командой, Хан улетел бы за пределы Федерации. Но в возможность побега он уже не верил. По крайней мере не сейчас, сейчас нужно было пройти через очередную волну тестов, выйти из этого помещения, называемого палатой (на деле – камерой-лабораторией) и расправить крылья. И – важно – не сойти с ума от скуки до этого момента.
Быть подопытным кроликом того же Маркуса было не в пример интереснее. Тогда Хана проверяли на рефлексы, на интеллект, на силу – ах, сколько замечательных и захватывающих тестов устраивал ему изобретательный адмирал. Сейчас Сингх вспоминал об этом даже с какой-то ностальгией.
Его нынешний куратор был неразговорчив, не поддавался на провокации и питал явную нелюбовь к Хану. Может, потому что Хан убил его друга. Может, из-за того, что от скуки Хан принялся развлекаться, заговаривая с охранниками, исследуя оборудование – то немногое, что рисковали оставлять в комнате, провоцируя и выцарапывая на стенах формулы, которые озаглавливал как «супертопливо». На самом деле, топливом там и не пахло, скорее дрянь, приготовленная по этой формуле, разнесла бы половину корабля, вздумай кто-то её испробовать. Но один из лаборантов посматривал на его каракули вполне себе с интересом. Хан, поймав раз его взгляд, даже подмигнул ему – надо же, взрослый человек, скорее всего, умный, и… как ребёнок, поверил в благотворительность бывшего диктатора. Сингх не уставал поражаться наивности людей, выросших в мирное время.
Доктор же, заметив их переглядки – а потом и предмет переглядок – воткнул в основание шеи Хана какой-то гипо, после которого Хан отрубился на несколько часов. Когда пришёл в себя – его царапки уже были счищены со стены, а доктор, недобро улыбаясь и склоняясь над ним, пообещал, что в следующий раз наказание будет серьёзнее.
– А ещё, – продолжал он спокойно, – я могу совершенно случайно – случайно, Джон – ввести не те данные в оборудование для забора анализов. И посмотрим, как быстро умеет вырабатывать кровь твой организм и перегонит ли он мои аппараты, которые её выкачивают.
Хан выдержал его взгляд, даже не пытаясь строить из себя оскорблённую невинность. Напугать его доктор не смог бы – смерть – не то, чего боятся сверхлюди.
– Сомневаетесь в стойкости своих работников, доктор? – спросил вкрадчиво. – Стоит ли приводить ко мне тех, в ком вы не уверены?
– Ты не так понял. За вандализм на стеночках попадёт мне, порча федеративного имущества. – Он ласково поправил на чёрной форменке Хана бирку с фальшивыми именем и фамилией. – Понятно? А теперь, если ты не возражаешь, пойдём смотреть картинки с котятками.
Хан не возражал. Он не возражал ни против чего, лишь бы это помогло быстрее отсюда выбраться. Ни против психотестов, ни против крови, которую из него выкачивали чуть ли не литрами. Тесты на стрессовые реакции. На реакции агрессии и защиты. На физические показатели. Обед и ужин по расписанию, смена одежды по расписанию, звуковой душ – пять минут перед сном, и визит доброго доктора в 2200, чтобы «подоткнуть одеялко».
Когда Хан сказал, что ему скучно, доктор притащил ему большую резиновую игрушку в виде свиньи. Она была ярко-розового цвета и могла издавать пищащий звук при нажатии. На этом её функциональность заканчивалась.
– Игрушку меньшего размера ты мог бы попробовать запихать кому-нибудь в глотку, – констатировал задумчиво.
С этим сложно было поспорить.
Хан мог.
В первые дни заключения на корабле Хану ничего не давали в руки, кроме безобидной пластиковой посуды. А потом…
Сначала он заметил, что после очередного визита доктора под столом оказалась оставленная им медицинская игла. На следующий день он обнаружил жгут старого образца за одним из приборов, после ужина и смены одежды по расписанию доктор «случайно» оставил ему лишние носки. С помощью этих «находок» Хан мог легко выбраться на свободу – чуть придушить своего куратора, впихнуть кляп в рот, обезвредить охранников иглой и пройти биосканеры, используя полузадушенного доктора. Это была настолько очевидная провокация, что Хан… подыграл. Он послушно собрал всё, что ему оставили, и продолжил разыгрывать снедаемого тоской заключённого.
На следующий день доктор нарушил привычный паттерн поведения. Он спросил, не принести ли чего «Джону».
– Мне нужно что-нибудь, чтобы я не сошёл с ума от скуки, доктор.
Хан улёгся на кровать, сложив голову на руки. Уставился неподвижным взглядом на доктора.
– Федерация так гуманна, она даже перевоспитывает преступников, а не наказывает их. А что делаете вы? Запираете меня в четырёх стенах безо всякого шанса чем-то заняться. Если задуматься, это настоящая пытка. Могу я рассчитывать хотя бы на книгу? Маленький падд без доступа к вашим системам? Игрушку йо-йо? Чем развлекаются в вашем времени?
– Пока что придётся тебе поскучать, – ответил он спокойно, готовя очередную очередь пробирок. Вскоре все они должны были наполниться кровью. Наблюдая за этим процессом, Хан снова подумал о несчастном убитом капитане Кирке. И о том, что флот слишком быстро сдался с воскрешающей сывороткой.
Если сдался. Ведь носитель материала – Хан – здесь, жив и готов делиться кровью. И его изучает человек, который – один из всех – способен сотворить воскрешающее зелье.
– Почему меня решили вернуть в общество вместо того, чтобы выкачать кровь и пустить на сыворотку, доктор? – Хан чуть понизил голос. – Я убийца. Я убил вашего звёздного капитана. Почему я всё ещё не болтаюсь в лабораториях, утыканный трубками для забора крови?
Доктор не спешил ответить. И смотрел исключительно на наполняющуюся пробирку. Это было уже что-то: обычно он за словом в карман не лез.
– Ты низко нас оцениваешь.
– О нет, доктор, – Хан растянул губы в улыбке. – Вас я вовсе не оцениваю. А в том, что касается власть имущих, я просто
