Сколько ещё погибнет в этой войне, протянувшей за ними ледяную лапу сквозь столетия в криосне?
– Они всё же пытаются нас вызвать, – сказал он Лате, увидев, как замигал сигнал входящего на панели связиста.
– Отправь стандартное приветствие, мы почти рядом. Пусть думают, что спешим на помощь.
Их команда втроём управилась меньше чем за полчаса. Хан притащил в раздевалку труп, они с Пашкой модифицировали фазер, чтобы он мог пробить блок «неприкосновенности» вокруг растительного клубка. Далее на полу были расставлены мини-генераторы силовых полей; когда блок на трупе был пробит, одно из щупалец клубка было отрезано тем же фазерным лучом, а Хан подцепил его длинными щипцами, сразу же поместив в ещё одно силовое поле, после чего МакКой с мини-пульта активировал генераторы. И теперь растительный клубок бесновался внутри расширенного поля неприкосновенности посреди раздевалки. Щупальца разметали по полу пояс, остатки одежды и кости, наполовину словно растворённые в кислоте – всё, что осталось от тела человека. Пашка утверждал, что видел в переплетении растительных лиан ботинок.
– Да ты посмотри, – МакКой склонился над образцом настолько, насколько позволяло силовое поле. Кусочек щупальца, отрезанный от большого клубка, вяло шевелился на картонной коробке. Положенный рядом трикодер фиксировал большой процент накопленного в растительных тканях дорсалия. То, что это дорсалий, трикодер понял с большим трудом – поскольку перед ними, несомненно, был неизвестный земной науке изотоп.
– Растение как будто отравлено этой ерундой. Имей оно подобие нервной системы, я бы сказал, что поведение этих клубков вызвано её разрушением под воздействием излучения…
МакКой потрогал щупальце длинными реплицированными щипцами. Теми самыми, которыми Хан вытаскивал растительный образец. На прикосновение оно не среагировало, даже не трепыхнулось. И вообще, после того как Хан отрезал это щупальце от основного «клубка», оно больше не подавало особых признаков жизни. В это же время основной клубок продолжал бросаться на стенки расширенного щита.
По уху прощекотали кудряхи Пашки.
Они стояли рядом друг с другом на четвереньках. Пашкино крыло в наглую улеглось на его спину, но МакКою было уже не до этого.
– А дорсалия-то всё больше, – тихонько сказал Чехов. – И при этом нестабильного дорсалия. Откуда, Боунс, если оно в закрытом силовом поле? Тут щас распад тканей начнётся.
– Уже начался, – МакКой едва не ткнулся носом в силовой барьер, сильно щурясь. Глаза болели от недосыпа, всё остальное ныло от усталости. – Вообще-то при таком быстром распаде должна выделяться энергия…
– Должна, – согласной совой ухнул Пашка. – А она как будто – бух! – и в никуда. Чертовщина.
– А ну не выражайся, по крайней мере, при старших, – поддел его МакКой, вглядываясь в данные на дисплее. Это была их любимая с Кирком подколка в отношении мелкого.
– Ой смотрите-ка, кто-то тут щас песком весь иссыплется, – Чехов несильно пихнул его локтем.
И они стали наблюдать дальше. МакКой даже забыл до времени о Хане, расхаживающем позади них.
Так прошло ещё полчаса; у Боунса затекли ладони и колени, которыми он упирался в пол. Пашка подсогнул второе крыло, мелкий гадёныш, и тоже уложил его на старую докторскую спину. Да ещё и шевелил им, потому что с перьев соскальзывало.
Ткани растительного организма распадались из-за накопления в них дорсалия. Дорсалий распадался сам по себе – потому что был нестабилен. Период полураспада исчислялся минутами. Энергии вовне почти не выделялось.
– В чистом виде, – пробормотал себе под нос Пашка. – Как вам такое, адмиральские задницы, чистейший, только слегка, чуточку совсем нестабильный дорсалий… можем даже в коробочку упаковать.
Ещё через полчаса от растительного щупальца остался только сероватый прах-пепел и немного дорсалиевой пыли. Такая же смесь, что покрывала коридоры планетоида и застывшую землю в оранжереях.
– Зато понятно, откуда взялась наша радиация, – сказал Пашка, с выдохом плюхаясь на задницу. – Этот дорсалий как будто жрёт растительные ткани, и потом, знаешь, погибает сам.
МакКой тоже уселся на пол. Колени ныли.
– Намекаешь, что вроде как триббл на планете, где для него нет сокращающей популяцию угрозы?
– Ну ага. Дорсалий – наш триббл, – Чехов почесал кудряхи и уставился на него светлым до кристальности взглядом. – Запускаем его в растение – и он начинает жрать растение и размножаться. Растение заканчивается, популяция трибблов – атомов дорсалия – начинает умирать с голоду. В нашем случае – распадаться.
– Вы кое о чём забыли, – мурлыкнуло прямо у уха. МакКой чуть не подскочил от неожиданности – оказывается, Хан, склонившись, стоял прямо за ними. – Никто его в растение не запускал.
– Но у нас целый планетоид дорсалия, – Пашка аж руками всплеснул. – А заражение началось с планетоидных оранжерей.
– А как при этом ткани человека превращаются в ткани растения? Тоже, хочешь сказать, из-за дорсалия? – недовольно спросил МакКой, пытаясь игнорировать тянущее ощущение между крыльев – куда усевшийся рядом Хан положил ладонь. – Пашка, а тебе не кажется, что это очередной твой «живой зефир»?
– Да почему?! – взвился мелкий. – Он и есть живой… В смысле, дорсалий, а не зефир. Все признаки: питается, размножается, умирает.
– Я думаю, нам не хватает наглядности.
Ладонь между крыльев слегка погладила спину и исчезла – Хан поднялся, вытащил свой падд.
– Леонард, передай на падд данные с трикодера.
МакКой поспешно натянул защитные перчатки и погрузил руки в силовое поле, беря с картонной коробки трикодер.
– Сейчас… Вот, держи. Все параметрические характеристики… Среда внутри поля и данные по распаду изотопа дорсалия.
Хану требуется пара минут работы, после чего он выводит в голоокне две схемы, расположенные рядом. То, что они знают о дорсалии, и то, что они знают о растениях. Что-то вроде таблицы для мозгового штурма со свободными графами для новых идей.
– Павел, ваши гипотезы, пожалуйста.
Чехов только открыл рот, как сработал интерком. МакКой поднялся первым, дошёл до стены и ударил по кнопке входящего.
– МакКой слушает. Что там у вас стряслось?
– Доктор, это Ухура. Мне срочно нужно с вами переговорить. Силовые поля можно снять?
– Подходи сюда, – МакКой отметил, какой взволнованный у неё голос. Такой не будет, если что-то не случилось. В крыльях потянуло предчувствием боли, и он машинально обернулся к Хану, перехватив его взгляд. – Заодно модифицируем тебе настройки пояса.
Пока Хан занимался поясом Ухуры, она, взволнованно подрагивая крыльями, показывала МакКою наработки. Им с Пашкой пришлось стоять вплотную к ней и объединить поля своих поясов, чтобы она оказалась в защите. Теперь
