Бойцы и некоторые командиры, услышав мои слова, стали шепотом обмениваться мнениями. Многим понравилось мое предложение. Генерал, который был членом военного совета, тут же зашипел, и два офицера стали выводить лишних людей из кабинета. Военную тайну решили навести. Поздно, солдатский семафор мгновенно разнесет эту весть по всем фронтам.
– А можно их вернуть в сознание быстрее, не ждать пять часов? – спросил вдруг у меня военврач.
– Так и знал, что спорят об этом, – хмыкнул я и достал из кармана баночку с таблетками, погремев ею у уха. – Вот, тут пятьдесят драже. Сунете в рот, лучше под язык, через минуту очнутся.
– Проверьте на немцах, – велел Захаров, начальник штаба фронта.
Рядом с ним стоял начальник особого отдела фронта, за всем внимательно наблюдая. Когда немцы зашевелились, приходя в себя, конвой поспешил их увести, а он заторопился выйти за врачом, который, видимо, собрался дать драже усыпленным бойцам, чтобы быстрее их поднять. Предположу, что уже в приемной генерал отобрал баночку у военврача. Бойцы и так проснутся, а этих драже не так и много, пригодятся. Зря старался, у меня в кабине глайдера около тысячи таких баночек в пяти мешках.
– Демонстрация прошла успешно, – сказал Малиновский, что-то усердно обдумывая. – С какого расстояния можно использовать это оружие? Да и как оно вообще действует?
– Я использовал ручное, но есть и стационарное. Само действие происходит так: из прибора выходит излучение, которое воздействует на человеческий мозг, погружая его в сон. Дальность стационарного ошеломителя восемьсот метров, ширина настраивается. Ваша идея с газом неплоха, но все же это не газ.
– Если установить этот прибор на «У-два», возможно облететь позиции?
– Этого не требуется, у меня есть на чем перевозить ошеломитель. Вы просто сообщите, где нужно, чтобы немцы спали, точно в какое время по Москве – и ваши бойцы смогут спокойно занять позиции немцев. Трофеи, я думаю, будут богатыми. Вся техника достанется целой, трофейщики порадуются.
– Нужно подумать, где наносить удары.
– А что тут думать? Я уже облетел ваши позиции, посмотрел, где вы готовитесь нанести удар, скапливая резервы. Кстати, у немцев тоже там резервы, некоторые на подходе. Значит, о подготовке к атаке им известно Сейчас покажу на карте, что я видел… – быстро описав на чистой карте, которую подсунул один из офицеров оперативного штаба, позиции наших и немецких войск с обозначением всех частей, я закончил: – …так что, думаю, ждать следующей ночи не стоит. Можно прямо сейчас поднимать части. Я прямо перед рассветом облучу немцев, и у вас будет пять часов светового дня, чтобы собрать все трофеи и увести пленных в тыл. Можно даже не идти в прорыв, а всего лишь отправить маневренные группы повеселится в тылу у немцев. Не более. То есть мы проверим, как работает моя установка. Генеральная репетиция. А потом можно и в прорыв идти.
– Это уже нам решать, – покачал головой Малиновский и вместе с поднятым штабом стал решать, что делать.
Как ни странно, генерал решил воспользоваться моими возможностями. Рискнул все же. Не ожидал. Штабы тех частей, что готовились к прорыву, были подняты, сами части по тревоге тоже. На передовой начались шевеления, немцы забеспокоились, пуская множество осветительных ракет. Репетиции, как я предлагал, не будет. Если все выйдет, то подготовленные к прорыву войска пойдут вперед. Причем комфронта собирался не углубляться вперед, а, воспользовавшись моментом, окружить и уничтожить один из пехотных немецких корпусов, стоявший в самом неудобном месте. Для этого мне нужно в одном месте облучить передовой край шириной в двадцать пять километров, плюс на десять километров вглубь территорий. Потом в ста километрах облучить еще один такой участок обороны. Вот войдя в прорыв по этим участкам, планировалось окружить все те войска, что находятся между ними, заметно ослабив силы немцев. Одним словом, корпус ждало колечко, плотное такое. Большая часть войск пойдет вперед, а меньшая займется корпусом.
Когда мы все обговорили, я поспешил скрыться. Особисты и парни из контрразведки, которые плотно контролировали меня, пытались не дать мне это сделать, но я ушел, оставив шестнадцать парней лежать на молодой траве под плотным ненатуральным сном. Сам генерал не вмешивался: как я понял, он сделал несколько звонков в Москву и получил неоднозначные приказы, однако среди них явно не было отмены сегодняшней атаки. А насчет парней я не переживал – у особистов есть драже. Они все же отжали их у врача, не дали их применить, так что поднимут своих, скоро у них будет много работы.
Так вот, отбежав в сторону, я спустил на дорогу глайдер, который висел на высоте пятисот метров. В темноте его было не рассмотреть, так что тайник отличный. Генералы, мне кажется, не верили, что за час – а до рассвета оставался именно час – я все успею, но людей все же подготовили. Я пока не давал повода сомневаться в себе. Работы за эти четыре часа было проведено множество, я поторопился все сделать. Добрался до передовой и, включив армейский ошеломитель, установленный на носу глайдера, обработал передовые и тыловые позиции немцев, как и договаривались. Зону облучения я знал, с земли мне подсвечивали фонариками, направляя их в небо, так что зону работы видно было хорошо. Это тоже заранее обговорили. После чего я перелетел линию фронта и, визуально найдя три костра, горевших в двух километрах от позиций пехоты, скинул на небольшом парашюте мешок с таблетками. Как было обговорено, внизу бойцы поймали мешок и передали его командирам. Это разведке, чтобы на месте выводить из сна офицеров и допрашивать в случае нужды. Их должны раздать среди ограниченного количества командиров. Также это сигнал, что их линия обороны обработана. Сигнал пошел, когда я сбросил мешок.
Возвращаясь, я покрутился над передовой. Было видно, как впереди идут саперы и разведчики – мне все же не верили, сразу все силы не двинули. В принципе, правильно поступили. Вот-вот рассветет, поэтому я рванул к следующим позициям. Там тоже все прошло благополучно, облучил и скинул у костров еще один мешок. Тут над позициями уже не летал – светло, могли заметить. Пришлось спрятать глайдер на островке в болоте, дистанционно его там посадил, в березовой роще, находясь на другом берегу. После чего направился к местным парням.
Стал продираться к дороге – по ней,
