Ливень все еще продолжался, когда я добралась до входа в парк Марбл-хилл. Я увидела старые ступени, ведущие к реке – предположительно остатки давно разрушившегося причала. Когда я была маленькая, то кормила здешних уток. Сегодня никаких птиц тут не оказалось, словно погода была слишком влажной даже для них. Я слегка улыбнулась, подумав об этом, но внезапно в мои мысли врезался до дрожи знакомый голос:
– Ищешь меня, верно?
Я развернулась; посреди дороги, идущей вдоль реки, позади меня стояла Кэтрин. Из-за дождя ее волосы потемнели, и она казалась брюнеткой, с их концов капала вода. Она была одета для более прохладной погоды, в простую рубашку и джинсы, которые облепили ее тело. В руке она держала большой камень.
У меня упало сердце. Я понимала, что не смогу сразиться с ней, потому что чувствовала себя плохо. Все мои травмы словно закричали, протестуя, когда я машинально напрягла тело, готовясь к тому, что последует дальше. Я убрала мокрые волосы с лица и направилась к ней, зная, что хуже всего, когда имеешь дело с агрессором – это показать ему свою слабость. Но она не отступила, а просто стояла неподвижно со злой улыбкой на лице.
– У тебя, насколько я знаю, есть одна моя вещь. – Я решила сразу перейти к делу.
Ее улыбка была жестокой:
– И с какой стати ты решила, что я не выкинула эту рухлядь?
– Не играй со мной, Кэтрин. Я знаю, что она у тебя, и знаю, зачем она тебе.
– Хмм. На поле для гольфа произошла осечка. Если бы ты не двинулась с места, то сегодня не прохаживалась бы здесь, это уж точно.
– Я крепче, чем ты думаешь. – Я дерзко выставила вперед подбородок, чувствуя, как дождевая вода стекает по моей шее, и стараясь не смотреть на камень.
– Жаль, – язвительно сказала она.
Я не могла решить, что лучше сделать. Взывать к ее дружелюбию было смешно: она излучала презрение и ненависть. Я осторожно и незаметно размяла кисти рук, стараясь оценить, насколько они готовы к драке. Руку прострелила боль. Ничего хорошего из этого не получится, решила я. Но это был мой единственный шанс вернуть Кэллума, а я готова была держать пари, что он здесь и наблюдает за нами. Если бы только я могла снять с нее амулет, то он вывел бы ее из строя, я не сомневалась в этом. Мысль о том, что он совсем рядом, словно пришпорила меня.
– Я не хочу причинить тебе боль, Кэтрин. Но, возможно, мне придется сделать это. Пожалуйста, отдай мне амулет.
– Да ты смеешься надо мной! Твоя подружка снова обкрадет меня, а я на это не согласна.
– Пожалуйста, не надо винить во всем Оливию. Она просто очень беспокоилась за меня; хотела, чтобы я была в безопасности. Я понятия не имела, что она была там и тем более о том, что она сделала.
– Мне все это безразлично. Она сделала то, что сделала, и я не собираюсь прощать ее. Если я не могу причинить ей боль, значит, придется довольствоваться тобой. – Ее взгляд был противным и хитрым. – Вы с Оливией – люди, которых я люблю меньше всех других; и я могу убить вас одним камнем, как двух зайцев. – Она переложила камень из руки в руку.
– Но почему? Я не понимаю. Почему ты так ненавидишь меня?
– Не морочь мне голову! – рявкнула она. – Ты прекрасно знаешь, что такого сделала и почему я тебя ненавижу. Я думала, что быть дерджем – это плохо, но это… – она обвела рукой то, что окружало нас, – это прямо-таки ад. Голова, полная твоих воспоминаний, невыносимый ребенок, да еще знание того, что все это – все – твоя вина. Маленькая Оливия сделала так, что я не помню, за что ненавижу тебя, но это не отменяет самой ненависти, и ты заслуживаешь то, что получаешь.
И словно в доказательство этого над нашими головами вспыхнула молния, и от одновременного удара грома у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Дождь продолжал лить, смывая с нее тонкий покров цивилизованного существа. Она выглядела хищницей, готовой нанести удар.
Мне пришлось сделать другой заход:
– Ты прекрасно знаешь, что, если ты не вернешь мне амулет, я все равно не сдамся. Я буду преследовать тебя и рано или поздно получу его. Если ты посмотришь мне в глаза, то поймешь, что каждое мое слово – правда. – Я глядела на нее не мигая, пока ливень не сделал это невозможным. Она по-прежнему стояла с камнем в руке и мерзким выражением на лице. Я встала в более удобную стойку, раздумывая о том, как отбить камень, когда она его в меня бросит.
– Да не смеши ты меня, – презрительно сказала она, уловив мое движение. – Я не собираюсь драться с тобой. У меня есть, что мне нужно, и ты не заслуживаешь того, чтобы я тратила на тебя свои силы. Я пришла сюда по одной-единственной причине – хочу тебе кое-что дать.
Это удивило меня.
– Ты о чем? – с подозрением спросила я. – Если это не амулет, то что же?
Ее губ коснулась самодовольная улыбка:
– Я подумала, ты захочешь обменяться последними словами со своим бойфрендом.
– То есть?
– Как ты, должно быть, поняла, Кэллум здесь. Он не отстает от меня с тех пор, как я заполучила амулет. Теперь он еще больше раздражает меня, чем в то время, когда мы находились в соборе Святого Павла.
И хотя я вроде бы была готова к такому повороту событий, но все же ее слова ошеломили меня, и я заговорила не думая:
– Кэллум здесь? Сейчас? Можно мне поговорить с ним?
– Считаешь меня идиоткой? Я не собираюсь отдавать тебе амулет! Просто я готова передать несколько прощальных посланий, вот и все. – Ее глаза на какуюто долю секунды будто покрылись пленкой. – Он ужасно сердит. Он так орет, что я не могу ничего разобрать. – Она опять самодовольно улыбнулась. – Возможно, будет проще сделать по-другому. Что бы ты хотела сказать ему?
Я не смогла устоять:
– Кэллум, я люблю тебя. И найду выход из положения, верь мне.
– Ах, как трогательно. Ты все понял? – Произнося эти слова, она смотрела на реку. – Что? Ты ничего не скажешь в ответ? – Она снова повернулась ко мне. – Он просто в ярости. Все это действительно очень забавно.
Меня начал охватывать ужас. Что она хочет сделать?
– Кэтрин, остановись! Послушай, отдай мне амулет. Кэллум исчезнет из твоей головы, и ты сможешь пойти куда хочешь и сделать что хочешь. Я
