– Ты так ничего и не поняла, верно? Я здесь только из-за тебя, маленькая негодница. Я ненавижу эту жизнь, ненавижу твои воспоминания, и я очень, очень ненавижу тебя. – Ее голос стал холодным и спокойным. Она медленно пошла по ступенькам к воде и дошла почти до самого их края.
– Но…
– Хватит! – прокричала она мне сквозь шум хлещущего дождя. – Единственное, что облегчает мне существование, так это то, что тебе приходится еще хуже.
– Я ничего не понимаю. – Вспышка молнии осветила нас обеих, а от раската грома я вздрогнула. Кэтрин стояла у самой реки, с нее стекала вода, на ее лице блуждала отвратительная улыбка.
– Попрощайся с Кэллумом, лузерша! – ухмыльнулась она и с этими словами оттянула рукав своей рубашки и сняла амулет с кисти. На секунду я приросла к месту, на котором стояла, а потом бросилась к ней в надежде получить его обратно. Но не успела я сбежать по нескольким ступеням, как Кэтрин сильным ударом камня размозжила амулет о каменную ступеньку. Осколки синего камня разлетелись во все стороны, смешиваясь с каплями дождя.
– НЕЕЕЕТ! – в ужасе закричала я. Но прежде чем я добежала до нее, она успела еще раз ударить камнем по остаткам браслета и при этом дико смеялась. Потом одним движением она сгребла осколки камня и погнутую серебряную оправу и забросила их далеко в Темзу.
– Нет… – снова простонала я, практически обезумев, поскольку мое единственное связующее звено с Кэллумом, расколотое на мелкие части, скрылось в серой воде.
Конец учебного года
После этого Кэтрин немедленно ушла, смеясь над сидящей под дождем на каменных ступеньках мной.
– Начни новую жизнь. Ты сама мне это посоветовала. Теперь мы обе свободны от него. Сама знаешь, так оно тебе лучше, без этого урода, – прокудахтала она. – И не приходи больше искать меня, о’кей?
Я не могла говорить. Я просто сидела, стараясь припомнить, в каком именно месте осколки амулета упали в воду, но из-за сильнейшего дождя понять это было невозможно. Я считала, что мои дела были плохи прежде, но теперь, и она права в этом, все обстояло куда хуже.
Я доползла до того места, где она разбила амулет. У нее получилось собрать почти все его осколки одним движением руки, но все же несколько маленьких серебряных частиц поблескивали в лужицах воды вокруг. Не желая верить ей, я взяла в руку самый крупный осколок, какой только могла найти. От прекрасного синего камня ничего не осталось. У этого осколка не было мерцающей глубины, а только темно-синий цвет. Огонь, который дал мне Кэллум, потух. Сжимая этот крошечный камешек в руке, я села на корточки и завыла.
Не знаю, сколько времени я просидела на ступеньках, с меня стекала вода, а из глаз лились слезы. Когда я потеряла Кэллума в прошлый раз, считая, что он играет со мной в какие-то игры, я была в отчаянии. Но это был мой выбор – расстаться с ним. На этот раз все сложилось по-другому; передо мной лежал новый мир боли, и я совсем не знала, смогу ли пережить это.
Наконец дождь перестал. Я лежала на ступеньках, глядя на реку, и пыталась нашарить глазами то место, куда упал амулет. В руке я по-прежнему сжимала маленький кусочек камня – бесполезный осколок, который не сможет сделать так, чтобы Кэллум оказался с этой стороны. Я подняла руку, опять взглянула на него и стала медленно выпрямлять пальцы. Между ними я вдруг увидела что-то темное и липкое и в удивлении потрясла головой. Из руки ударила струйка крови. Постаравшись сесть как можно быстрее, я рассмотрела у себя на ладони глубокую колотую ранку – я сжимала осколок так крепко, что поначалу не осознала, что он пронзил мою кожу. Но голубой осколок куда-то исчез – наверное, когда я потрясла рукой. Повсюду была кровь, ее капли падали в лужу и пугающе увеличивались в размерах. Выглядело все это как сцена убийства.
Я, онемев от страха, попыталась найти салфетку, чтобы остановить кровь, но в моих карманах не обнаружилось ничего подходящего. Я сидела и позволяла струйке крови стекать в реку, ожидая, когда же она все-таки остановится. Облака и тягостная жара ушли, остались только словно вымытое небо, яркая зелень и деревья. На листьях в каплях воды отражался солнечный свет. Я смотрела на окружающее отстраненно. Будет ли мне когда-нибудь небезразлично все это? В конце концов кровотечение замедлилось, и я рискнула встать. Все мои болячки были мне теперь не важны, раз мое сердце оказалось разбито пополам.
Вся промокшая и в крови, я пустилась в обратный путь к станции в Туикенеме, не желая проходить мимо полицейского участка. Я шла на автопилоте, не глядя по сторонам, и стремилась лишь к одному – поскорее добраться до дома. Больше мне ни о чем не хотелось думать. Ко мне подошла было пара добросердечных людей, но, увидев, какие мертвые у меня глаза, они поспешно отошли в сторону. Было похоже, что у реки я провела немало часов и потому пропустила дневной час пик. Добравшись наконец до Шеппертона, я пустилась в долгий путь домой, стараясь ни о чем не думать. Я не успела далеко уйти, как около меня, взвизгнув тормозами, остановилась какая-то машина.
– Алекс, ради всего святого, где ты была? Все буквально сходят с ума. – В голосе Грейс звучала тревога, а когда я повернулась к ней, она сменилась ужасом. – Что ты делала? С тобой все в порядке?
Это было слишком. Все те эмоции, что я сдерживала с тех пор, как покинула Туикенем, захлестнули меня, и я рухнула ей на руки.
Она осторожно усадила меня на переднее сиденье, и я услышала, как она говорит в трубку, направляясь к месту водителя:
– Джош, она со мной. У нее нет новых повреждений, но она в кошмарном состоянии. Наверное, у нее шок. Я поговорю с ней и скоро привезу к тебе, о’кей? Сообщи об этом всем, ладно?
Я безвольно сидела в машине и смотрела на свою ладонь. Из нее снова пошла кровь.
– У тебя есть салфетка? – хрипло спросила я, показывая ранку Грейс. У Грейс всегда были при себе салфетки, пластырь и все, что необходимо в таких ситуациях. Она осторожно взяла мою руку, вытерла ее, а затем приложила к ранке чистый комочек ваты.
– Подержи его так минутку. Давай посмотрим, что у
