Они и были потом пойманы мною.
Как? Об этом после, а теперь передам вкратце результат наших расследований и краткие характеристики этих страшных разбойников, для которых убийство являлось более легким делом, чем выкурить папиросу. Действительно, это были не люди, а какие-то выродки человечества.
Во главе всех стоял какой-то Федор Иванов. Мы не могли сразу сообразить, на какого Иванова указывают все убийцы, пока не произвели очных ставок.
И что же? Этим Федором Ивановым оказался раньше всех арестованный мною Александр Петров!
Я невольно засмеялся.
– Ах, дурак, дурак! – сказал я ему. – Что же это ты по паспорту Петров, а для приятелей Иванов. Говорил бы уж всем одно, а то на! Кто же ты: Петров или Иванов?
– Александр Петров, – отвечал он, – а назывался у них Ивановым Федькой для спокоя.
– Кто же ты?
– Крестьянин!
– Покажи спину! – вдруг сказал Келчевский. – Разденьте его!
С него сняли рубашку, и мы увидели спину, всю покрытую шрамами старых ударов.
– По зеленой улице ходил, – сказал Келчевский, – ну, брат, не запирайся. Ты беглый солдат, и звать тебя Федором Ивановым!
Но он заперся. Два месяца прошло, пока мы собрали о нем все справки и восстановили его личность.
Тогда сознался и он и перечислил все свои преступления.
Действительно, он оказался Федором Ивановым, бывшим рядовым Ковенского гарнизона. Там он проворовался и бежал; его поймали и наказали шпицрутенами через пятьсот человек. После этого он снова проворовался и бежал вторично и вторично был наказан через пятьсот человек. Его сослали в арестантские роты в Динабург, и он оттуда бежал в 1854 году.
Зверь на свободе!
Он объявился в Петербурге, занялся кражами, а в следующем году познакомился в сторожке Славинского с Михаилом Пояненом и начал свои страшные разбои.
Он один убил крестьянина Кокко и матроса Кулькова, вместе с Калиною – чухонца на Ропшинской дороге, потом опять с Пояненом удушил Корванена. После этого сошелся близко с Калиною Еремеевым, Иваном Григорьевым и остальными и, приняв над ними командованье, стал производить страшные грабежи и убийства, участвуя почти во всех – лично.
Он смеялся, рассказывая про свои подвиги, а все показывавшие против него трепетали при одном его имени. И действительно, я не видел более типичного разбойника, разве Михаил Поянен с детскими глазами.
Следом за ним выступает Калина Еремеев, двадцати двух лет. Бывший пехотный солдат, а теперь крестьянин, он производил впечатление добродушного парня, а между тем все удушения в Петербурге совершены были им с Ивановым, да еще в Кронштадте он убил крестьянина Ковена и жену квартирмейстера, Аксинью Капитонову.
– Пустое дело, – добродушно объяснил он процесс убийства, – накинешь это сзади петлю и потянешь. Коленом в спину упрешься. Ён захрипит, руками разведет и все тут!
Между прочим, Калина рассказал про убийство под Ропшею неизвестного человека, которого они там же и похоронили.
Мы поехали с ним на место убийства. Пустынная дорога, перелесок, и тут, под сосною, Калина указал рыть.
И мы вырыли труп с проломленным черепом.
Другой труп он указал в Кронштадте, труп матроса Кулькова. Он убил матроса ударом долота в грудь.
Эти двое были, по сравнению с прочими, настоящими разбойниками. Остальные все участвовали понемножку. Так, Василий Васильев вместе с Калиною задушил двух человек; Григорий Иванов и Федор Андреев занимались только кражами и в крови рук не пачкали, извозчик Адам Иванов знал в лицо «душителей», но не доносил на них из боязни.
Затем женщины: состоя любовницами убийц, укрывали часто и их, и вещи, а Стефания – как выяснилось – была в некотором роде вдохновительницею.
Шайка была организована образцово. После убийства «душители» ехали прямо в дом де Роберти, и там дворник дома, Архип Эртелев, прятал и лошадь, и экипаж в сарае. Иногда у него стояло по три лошади.
Сторожа Сверчинский и Славинский давали «душителям» приют, и у них в домиках совершались и дуван, и попойка, и составлялись планы.
Изредка они покупали и вещи, но этим делом больше занимался содержатель портерной, Федор Антонов.
Картины, одна страшнее другой, проходили перед нами на этом следствии, и на фоне всех ужасов рисовались на первом плане люди-звери, настоящие разбойники: Федор Иванов, Калина Еремеев, Михаил Поянен и Александр Перфильев.
Первые два были у нас и уже во всем повинились, а двое других все еще гуляли на свободе.
Я искал их без устали, вместе с Ицкою Погилевичем, и наконец мои старания были награждены успехом.
Я поймал их обоих.
И первым попался Поянен.
Для его поимки нужно было только время. Он был все-таки человек как-никак, любил красивую Стефанию и должен же был интересоваться ее участью.
Я решил, что рано или поздно, но он наведается к Анне Славинской, которая жила теперь одна в осиротелой сторожке, и назначил непрерывное дежурство над этим домом.
И расчет мой оправдался, но только через полтора месяца. Поставленный мною агент донес, что на рассвете в будку заходил мужчина, по описанию схожий с Пояненом, пробыл минут десять и ушел.
Я только кивнул головою.
Так и должно было быть.
– Следи, – сказал я агенту, – и когда он станет оставаться на ночь или на день, сразу скажи мне!
И прошло еще дней десять.
Наконец агент пришел и доложил:
– Надо полагать, с девкой сошелся. Каждую ночь теперь ночует. Придет так часов в одиннадцать, а уходит в пять либо в шесть!
– Хорошо, – ответил я, – сегодня его поймаем! Иди и следи. К двум часам я прибуду к тебе сам!
Я попросил к себе на помощь двух богатырей, Смирнова с Петрушевым, и в два часа ночи был против будки номер девять.
Она имела еще более зловещий вид, потому что из ее окон не светилось огня. Кругом было темно. Ночь мрачная, безлунная…
Я едва нашел своего агента.
– Здесь. Пришел, – прошептал он.
Я взял в темноте за руки Смирнова с Петрушевым и сказал:
– Пойдем к дверям и постучим. Если отворят, сразу вваливайтесь, а я дверь запру. Фонарь с вами?
– Здесь!
– Давайте его мне!
Я взял фонарь, приоткрыл в нем створку, нащупал огарок и приготовил спички.
Потом мы втроем смело подошли к дверям, и я постучал в окно.
Никто не отозвался. Я постучал крепче.
За дверью словно пошевелились. Потом Анна закричала:
– Кто там?
Я изменил свой голос и ответил:
– Отвори! От Стефании и от отца!
За дверью опять все смолкло, но затем звякнула задвижка, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
Моим молодцам было этого довольно.
Они мигом распахнули дверь и вошли в комнату. Раздался страшный крик перепуганной Анны.
Я вошел за ними, тотчас запер дверь и зажег фонарь.
Это было делом одной минуты.
Перед нами стояла Анна в одной длинной сорочке.
– А где Мишка? – спросил я.
Она продолжала кричать как резаная:
– Какой Мишка? Я ничего не знаю. Вы всех забрали. Оставьте меня!
– Ну, братцы, идите прямо к двери, на ту сторону, – сказал я, – да осторожно. Смотрите направо. Он там, может быть, за печкою.
Я не успел кончить,
