– Трудно будет, – согласился Яромир. – Подскажешь нам что, бабушка?
– Подскажу… Иная дороженька ест… Тожж трудна, да опасна, но там вас хоть никто не ишшет… А коли сгинете – так и не найдет вас никто…
Иван не понял, о чем речь, но шею словно ледяной водой окатили. А вот Василиса помрачнела, спала с лица. Она готовилась к тому, что предстоит, и долг свой понимала, но не нравилось ей это, до смерти не нравилось. Кабы сейчас все переиграть, вернуться в лето прошлого года, когда жив был еще Игорь – нипочем бы не стала творить все те глупости, что сотворила.
Кащей бы, конечно, все равно пошел бы войной на людской род. Содеянное Василисой стало ему лишь удобным поводом. Не с нее, так с чего другого бы начал. Не в этом году, так в следующем.
Но все равно скверно на душе. Кошки скребут.
– Так вот, слухайте меня, – продолжала тем временем баба-яга. – Есть в Костяной Дворец отсюда дорожка прямоезжа. Аккурат в само гнездышко. Токма ведет она не через живой мир, а через мертвый. Через Навь пройти вам придетса.
– А, через Навь, – улыбнулся Иван. – Ну это ничего. Это пустяки.
И улыбка на его лице застыла, как приклеенная.
– Ваня, Ваня, с тобой все хорошо?! – испугалась Синеглазка. Рукой перед его лицом замахала.
– Со мной все хорошо, – кивнул Иван, по-прежнему улыбаясь. – Лучше и не бывало. А мы как в эту Навь попадем-то?
– Живым туда путь заповедан, – угрюмо ответила Василиса. – Даже баба-яга одной своей волей дверь туда не откроет. Жертва нужна – и немалая.
– Я в прошлый раз половину себя в жертву принесла, – поделилась Буря Перуновна. – Ну да рассказывала ужо… А в этот раз… что ж… пришла мне пора совсем уходит… Заждалас ужо, тяжко… Только сила ведьминска и держит… Не могу уйти сама… должна передать… передать клюку…
Яромир вздохнул. Ему-то сразу стало понятно, о чем речь. А вот Иван с Синеглазкой таращились в недоумении. Смотрели, как становится Василиса на колени перед одноногой слепой старухой, как та ерошит ей волосы костлявыми пальцами и вкладывает в ладони шишковатую палку.
– Отдаю… – прохрипела Буря Перуновна.
– Принимаю… – прошептала Василиса Патрикеевна.
Искр между ними не пробежало, молний не сверкнуло. Но когда перешла клюка из рук в руки – то и словно часть жизни перешла из старицы в молодицу. Василиса вздрогнула, задышала чаще, а Буря охнула и словно еще сильней одряхлела.
– Откроешш проход тепер… – прошелестела она, явственно угасая. – Сумеешш… Смогешш… И бересту там мою передашш… кому следовает… Скажешш, шта ты тепер за меня…
– Прощевай, бабушка, – закрыла слепые очи Василиса.
– И ты прошшевай, внучка… – чуть слышно ответила Буря. – Не поминай лихом… Старайса… В лягушку не преврашайса болше… Не нужно тебе это тепер… не нужно…
– Она что, помирает, что ли?! – запаниковал позже всех дошедший Иван. – Это как?! Это почему?! Это зачем?!
– Время ее пришло, – глухо ответил Яромир. – Она нашего-то прихода еле дождалась, чудом дотянула.
– Так может, ее живой водой напоить?! – выхватил скляночку Иван. – Или в колбасу ее натолкать, а?! Она молодит, мы на кошках проверяли!
– Старик Филин же проверял – не работает оно на людях, – поморщился Яромир.
– Да и не одолеть молодильным зельям гнет тысячелетий, – добавила Василиса. – Слишком долго прожила. Всему свой предел положен.
Баба-яга испускала последнее дыхание. Протянув Ивану яйцо трясущейся рукой, она прошамкала обступившим ее людям:
– Я ведь… я ведь все ышшо помню, каким он был ранше… когда-то… Но то чудовишше, каковым он стал… Если это и впрямь то самое яйцо – сползуйте его, штабы покончит с Кашшеем…
Глава 18
Демьян Куденевич ворвался в Тиборск на рассвете. Два дня и две ночи скакал, почти не спешивался, коня едва не загнал до смерти. И хотя от ворот помчался он сразу к кремлю, сразу к князю, ни с кем по дороге не говорил, ни разу не остановился даже – весть каким-то образом разлетелась птицей.
Все в городе сразу же узнали – Кащей опять всех обманул. Явился в самом начале весны, гораздо раньше, чем ожидалось.
– Как так вышло? – стиснул кубок князь. – У нас же подсылы были. Лично от самого Кащея знато было – летом он выступает. Летом. Почему?..
– Не ведаю, княже, – устало ответил Демьян Куденевич. – Но воинство его уже там. На самом рубеже. Может, уже и границу пересекли, пока я сюда доспевал.
Глеб постучал пальцами по столу. Конечно, от восходных границ княжества до Тиборска путь не самый близкий. Верховому гонцу на быстрой лошади – и то два дня нужно, быстрей никак.
А войско, да еще такое обильное – оно гораздо медлительней. Ему за два дня такой путь не пройти.
Но за две седмицы – пройти. А если как следует поторопиться – то и за одну можно. А за седмицу и даже за две Глебу никак не подготовиться.
Он-то рассчитывал, что еще три месяца в запасе есть.
Полгода назад князь узнал, что затевает страшный сосед. Все эти полгода собирал людей, коней и оружие. Союзников искал по всей Руси и даже в иноземных царствах.
В иноземных царствах как-то даже легче получалось, чем у своих же родовичей.
И все едино – не успел. Не хватило времени. То ли Кащей с самого начала каверзу строил, ложные сведения подсылал, то ли в самый последний момент переменил решение, внезапно выступил.
Теперь уж и неважно, как оно на самом деле.
И все богатыри прочь отосланы, как назло. Нету ни Васьки Буслаева, ни королевича Бовы с его немецкими витязями, ни, что особо досадно, старого порубежника Муромца. Поляницы с башкирами тоже на помощь прийти не поспеют, не так они близко. О булгарском войске и думать незачем.
– Господи, да за что же мне это все?! – схватился за голову Глеб. – Пресвятая Богородица, как вышло, что именно мне досталась этакая погибель?!
Все еще стоявший перед ним Демьян Куденевич только руками развел. Что тут ответишь?
Действовать Глеб принялся спешно, безотлагательно. Даже бояр на совет созывать не стал – какой вообще толк с этих бородачей в кожухах? Только и умеют, что наряжаться пышно, да щеки важно дуть.
Нет, князь просто стал рассылать наказы надежным людям. Боярина Бречислава срочно вытребовал в кремль, да воеводу Самсона. Дружину приказал готовить к обороне. Во все города и веси вестовых бросил – чтоб являлись к Тиборску все, кто еще не явился. Конно, людно и оружно, как подобает.
За хлопотами прошло три дня. И за эти три дня Тиборск переменился до неузнаваемости.
О приближении Кащеева войска узнали все до единого. По улицам блуждали тысячи перепуганных людей, сбежавшихся в столицу со всего княжества. Надеялись на защиту
