Голова Луизы дернулась в креплениях, руки непроизвольно сжались в кулаки, и она замерла, вытянулась неподвижно. Только мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что девушка жива.
Дарс устало потер глаза и уставился на голограмму. Там, на трехмерной диаграмме неспешно прорисовывались слои памяти, один за другим. Обширные затемнения определяли шифрованные участки, кое-где тминными зернышками мелькали светлые, доступные сознанию области. Чуть выше картина повторилась: темные воронки, словно выкушенные неким чудовищем. Триггеры на неведомые события. Триггеры, добавленные самим Дарсом…
Он нахмурился. Поторопился, ой, поторопился влезать со своими модификациями в нейрокод.
Если кукловод обнаружит, что кто-то копался в памяти Луизы, то неизвестно, чем все обернется — и прежде всего для самой девушки.
С другой стороны, убирать свои надстройки было крайне рискованно.
Кто знает, что должна выполнить Луиза?
Высший бионик способен накрыть одним-единственным проклятием весь Рам-сити. Что, если именно на это и запрограммировали Луизу?
— Куда тебя несет, Дарс Эшлин Квеон? — пробормотал он.
Оставлять свои модификации было плохо.
Убирать — тоже плохо.
Дарс подумал и все-таки стер свой код. Так, словно никто и никогда не влезал в память Луизы Вивьен Мар.
Теперь придется ходить по острию ножа… Но ведь он справится? Ради нее, ради них обоих? Даже если, вспомнив, Луиза развернется и умчится куда-нибудь в соседнюю галактику?
«Не отпущу», — рыкнул зверь внутри.
И, пожалуй, сейчас Дарс был с ним полностью согласен.
Медленно тянулись часы. Время перевалило за полночь, и Дарс подумал, что соседка Луизы могла забеспокоиться. С той девицы станется еще Варуса посреди ночи поднять, хотя он и поставил ректора в известность о том, что студентки Мар не будет на территории кампуса всю ночь.
Он посмотрел на Луизу — казалось, она мирно спит. А после пробуждения боль будет выгрызать ее изнутри, заставляя биться в судорогах. Дарс нащупал в кармане шприц-ампулу. Надо будет дать девочке дозу обезболивающего где-то за час до конца копирования. Не хочется, чтобы она мучилась. Если бы мог, перетянул бы на себя весь постэффект от работы с нейрокопиром.
Три часа ночи. За окнами густая, чернильная темень. Нейрокопир шуршит, считывая слой за слоем все, что происходило с Луизой за ее недолгую пока что жизнь.
Кофе и сигара. Магда не одобрит, она вечно бурчит, что мистер Эшлин слишком много курит и слишком мало спит. Открыть окно, чтобы Луиза дышала свежим воздухом.
И почему каждый раз, когда он на нее смотрит, в душе бушует шквал эмоций? Жуткая, взрывоопасная смесь. Желание обладать, сделать своей, жениться, наконец, чтобы ни у кого и мыслей не возникало посягать на его девочку, — и вместе с этим горчащая нежность, боязнь причинить боль и острое, словно лезвие ножа, осознание того, что, если Луиза вспомнит себя, быть может, она вспомнит и того, кого любила.
Дарс чертыхнулся, потушил сигару, помахал рукой, чтобы развеять дым. Из распахнутого окна тянуло сыростью, прохладой, ранней осенью. Меж деревьев ползли клочья белесого тумана, в свете луны он отливал розовым.
Потом Дарс присел на корточки рядом с Луизой, аккуратно закатал ей рукав рубашки и воткнул в тонкую венку иглу. Нажал на поршень до упора.
Четыре часа. За окном медленно светает. А он, как мальчишка, стоя на коленях перед креслом, смотрит на спокойное расслабленное лицо под прозрачным пластиком нейропроекторного шлема.
Нейрокопир мягко запищал, оповещая об окончании процедуры. Дальше — все автоматически, даже без участия оператора. Щелкнули разъемы, выпуская Луизу из объятий нейронного сна. Распахнулись широко глаза, изо рта вырвался сдавленный хрип.
Все же больно.
Но не так, как если бы без препарата.
Хрупкое тело выгнулось дугой, сползает с кресла на пол, и Дарс успевает подхватить ее, крепко прижать к себе.
— Все, все, хуже уже не будет… Просто… закрой глаза. Я сейчас отнесу тебя на диван.
— Хуже… просто некуда, — выдыхает она и доверчиво откидывает голову на локоть Дарса.
А потом внезапно кладет руки ему на плечи, обнимая, прижимаясь всем телом.
— Поцелуй меня… — шепчет едва слышно, — как тогда… в медблоке…
И он повинуется, потому что отказаться просто невозможно.
Все еще стоя на коленях перед креслом, держит хрупкое тело в руках, а сам невесомо касается мягких губ со вкусом яблок.
— Да-арс, — выдыхает Луиза, — еще.
И он продолжает тонуть, погружаясь в поцелуй, забывая обо всем. В мире остается только она, такая теплая, нежная и хрупкая. Девочка, давшая ему надежду. Его, только его девочка, которую он не отдаст никому. И наплевать на то, что она высший бионик и что за ее спиной сгущаются тени опасности.
Луиза медленно выскальзывает из рук, становится рядом на колени, крепко обхватывает за шею. Ее губы что-то шепчут, одновременно исследуя и отдавая себя. Ее тело — горячее, дрожит мелко под руками. Ладони скользят по спине, обрисовывая острые лопатки, опускаются на талию, выписывают пламенеющие узоры на бедрах. И нет ни сил, ни желания останавливать все это…
Но надо.
Прерывистый вздох. Слезы блестят в глазах.
— Почему?..
— Потому что так было бы нечестно. — Он подхватывает ее на руки и переносит на диван. А сам отходит к окну, там свежий воздух, там пахнет сыростью, листвой и осенью.
— А если я вспомню?
Дарс привычным жестом достает сигару, крутит ее в пальцах.
— Я хочу, чтобы ты стала собой, свободным человеком. Тогда ты сможешь принять правильное решение. А сейчас, когда от тебя — одни осколки, это будет нечестно.
Она упрямо вздергивает острый подбородок.
— А что, если я… хочу этого? Или ты не хочешь со мной связываться, потому что… Реми…
И всхлипывает.
— Что за ерунду ты несешь, — не выдерживает Дарс, — я хочу с тобой связываться. Более того, я хочу улететь с тобой на Лимос. В отпуск, которого у меня никогда не было. И вообще я хочу, чтобы ты стала моей женой. Но все это — только тогда, когда ты будешь человеком с памятью. Когда в твоей памяти не останется ни одного затемненного участка. Всякое бывает, Луиза. А сейчас — ты просто потерянная среди звезд девочка без прошлого, и с моей стороны это будет неправильно. Ты слишком… дорога мне, чтобы вот так…
Она ничего не ответила, только вздохнула.
Потом Дарс отвел ее в ту гостевую спальню, где Луиза уже была в прошлый раз, а сам отправился к себе, разделся и лег. На удивление, сон пришел почти мгновенно. Снилось что-то приятное: песчаные пляжи Лимоса, бледно-желтые розы, пальмы. Там с ним была она. И во сне Луиза вспомнила свое прошлое, и почему-то на ее черных волосах поблескивала золотая корона.
Глава 10
ПУСТЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ БАЛ
Она не помнила, как Ретри вез ее обратно в академию. Кажется, он пытался о чем-то говорить, но Луиза отвечала невпопад, и парень умолк. В голове вместо мыслей бестолково порхали бабочки. Губы горели. Она с трудом осознавала и
