Мы обе замолчали, опустив взгляды. Каждая задумалась, наверное, о своём, позабыв, с чего вообще всё началось. И как-то незаметно я перестала обращать внимание на собственное негодование, на злость, что распирала меня изнутри, и обиду на всю несправедливость мира, в котором оказалась. Если подумать, здесь многие обижены жизнью не меньше меня. Дине, которая не может стать той, кем родилась по крови. Хилберт, внутри которого сидит некая заноза, не давая жить спокойно, а может, даже и угрожая ему. В конце концов – Маттейс, который погиб, в общем-то, рановато, да ещё не самой лучшей смертью.
– Если вы не станете усложнять всё ещё больше, – вновь заговорила Дине и поднялась с места, – то ваша жизнь будет не так плоха, как вы успели себе придумать от обиды и возмущения. Да, ваше положение сейчас не слишком высокое. Но вы всегда можете всё исправить.
– Наверное, вам легко говорить, мейси. – Я криво усмехнулась. – За вами не висит того, что давит на меня каждый день. Вас не презирает будущий муж.
– Начать что-то менять вы можете прямо сейчас. – Девушка легонько пожала моё плечо. – Если хотите, конечно. Или просто заняться подготовкой к свадьбе. Может, тогда что-то поменяется в вашей душе.
Она ушла, оставив меня наедине со своими размышлениями. Какое-то время даже удалось побыть одной, в настоящей тишине. Только, если прислушаться, можно было расслышать за толстыми стенами призрачные отголоски чьих-то шагов и разговоров. Огромный Волнпик не спал, видно, никогда. Он и напоминал небольшой город, заключённый в толстой скорлупе стен. Честно говоря, о какую-нибудь из этих стен мне уже хотелось убиться.
Но слова йонкери неожиданно засели в голове рваными и порой даже обнадёживающими рассуждениями. Я вертела их и так и эдак, не желая верить в то, что это возможно. И в то, что мне придётся это сделать. Не сопротивляться Хилберту, не гнать коней в неизвестность вслед за весьма мутным Тейном Мейером, а попытаться как-то выровнять и наладить наши с йонкером отношения. Раз уж я должна стать его женой… Если он хочет видеть меня взбалмошной стервой, мне нужно быть другой – спокойной и рассудительной. Если ждёт от меня подлянок – попытаться быть честной. Вряд ли удастся остаться полностью смиренной, но надо хотя бы стараться не делать ничего на горячую голову.
А там… Может, именно он сумеет мне помочь? Когда будет готов выслушать правду о моём попадании сюда. А тем более – поверить в неё.
Я то уверялась в правильности своих размышлений, то вновь проникалась отчаянием. Но из нынешнего тяжкого уныния, которому раньше я поддавалась совсем редко, меня выдернул приход Лауры. Она, конечно, выдержала небольшую паузу, но ненадолго – и вот уже снова примчалась, чтобы выяснить, видно, не нужно ли мне чего.
– Мениэр ван Берг вернулся из Ривервота и просит вас спуститься к ужину, – осторожно заговорила она, не отходя далеко от двери.
Наверное, ждала, что я сейчас её прогоню, а то и запущу вслед чем тяжёлым. Нет, швыряться предметами и без того скудного интерьера – это не выход. Хоть мне и полегчало бы, наверное, хоть ненадолго. Я уже хотела было отправить Лауру обратно к Хилберту с ледяным отказом, но вспомнила, что мне нужно попробовать идти другим путём. К тому же в животе так утробно и жалобно заурчало, что пришлось отбросить мысль о маленьком и бестолковом бунте. Наверное, не случится у меня несварения желудка, если ужин я проведу за одним столом с йонкером.
– Хорошо, я спущусь, – бросила мрачно.
Лаура тут же оживилась, подбежала едва не на цыпочках и, схватив с трюмо редкий гребень, принялась расчёсывать мои волосы. Я отмахнулась от неё, как от мухи. Только посмотрела в зеркало, чтобы не выглядеть совсем уж растрёпанной – и решила, что сойдёт и так.
– Я провожу вас, – мягко проговорила Лаура.
Её тон, будто она говорила с буйнопомешанной, начинал раздражать. Но, наверное, в её глазах я и выглядела весь последний день притихшей истеричкой.
– Я и сама могу дойти до столовой. – Бывать там уже приходилось.
– Мне приказано проводить вас не до столовой.
Служанка развела руками, когда я гневно на неё уставилась. Не сказать, что это нравилось мне: от Хилберта можно было ожидать чего угодно – но деваться уже некуда. Пришлось идти за ней. И по дороге я не раз удивилась, как Лаура успела освоиться здесь за эти дни. Уж она-то постоянно бегала по замку с какими-то делами, уже запомнила многие переходы и повороты, в которых я наверняка одна заблудилась бы. Бродить по Волнпику мне всё как-то было недосуг.
Мы спустились на два этажа, прошли через длинную галерею, где вдоль стен стояли изваяния воинов в тяжёлых доспехах. Поначалу они показались мне одинаковыми, но через пару шагов я пригляделась: рыцари были вовсе не людьми, и к тому же головы их различались. У одних была львиная, у других – бычья, а у третьих – драконья. Похоже, скульптор – или их было несколько – неслабо заморочился, сотворив столько статуй на целый длинный проход. С расстояния казалось, что изваяния повторяют друг друга в точности.
В этой галерее можно было сойти с ума, пока идёшь от двери до двери! Но наконец она закончилась. Лаура вывела меня в другой ход, уже пониже и покороче. А там распахнула освещённую единственным факелом дверь и впустила внутрь.
В этом зале я ещё не бывала, как и во многих других комнатах замка. Он был небольшим против вытянутой огромной столовой, в которой уже приходилось ужинать и где могла бы поместиться рота солдат. Или Стражей, если угодно. А эта оказалась очень компактная и на удивление уютная комната с небольшим – не больше чем на восемь человек – столом, белёными стенами, деревянными панелями на них и вполне изящными коваными светильниками, в каждом из которых горело по толстой свече. У дальней стены слабо тлел почти потухший камин, тепло от него медленно струилось вдоль комнаты, трогало лицо даже у двери, где я встала, совершенно опешив. Это был какой-то островок уюта среди огромного полого камня меж двух пустынь: травяного бескрайнего поля с лентой дороги на нём – и Пустоши.
Хилберт сидел во главе стола, и перед ним не было ничего, кроме тонкого серебряного кубка – уже пустого – и вытянутого кувшина. Только сделав пару шагов внутрь комнаты, я заметила, что у другой двери стоит слуга –
