«Как же тогда объяснить, что эти «гибриды» еще пару часов назад спокойно бродили по территории? Люди усыпляли их бдительность, боялись спугнуть? Но ведь тепловизоры использовались повсюду вполне открыто. Гибриды наверняка это видели, понимали, что за ними наблюдают, но не опасались разоблачения. В чем тут фокус?»
Зимин присмотрелся повнимательнее. Боец под окном непрерывно изучал местность в своем секторе, поэтому на экране прибора то и дело появлялись белые рамочки – захватывалась вероятная цель. Причем захват происходил задолго до того, как тепловизор формировал тепловую картинку.
Пока что внутри рамочек холодное изображение не возникло ни разу. Похоже, все гибриды и впрямь резко покинули базу.
«В этом случае ситуация проясняется и запутывается одновременно. Если только не укладывается в легенду учений. В принципе, это удобно – разделить бойцов на холодных и горячих, а затем одним поставить задачу – обороняться, а другим – нападать. Все соответствует современным вызовам. Террористы ведь не носят униформы, их приходится вычислять по косвенным признакам. Вот основная масса бойцов и будет их вычислять, а те, кто с приборами, – контролировать, правильно ли вычислили. Это такой шоколадно-успокоительный вариант.
Вторая версия далеко не столь приятна. Никаких учений нет. «Холодные» гибриды затеяли какую-то гадость и «горячие» теперь вынуждены принимать меры. Видимо, к чему-то подобному они и готовились, но только ожидали, что ситуация взорвется четвертого августа. А она вышла из-под контроля уже сегодня, гибриды нанесли упреждающий удар.
Почему их всех не сцапали раньше – так и остается вопросом на засыпку, но это теперь не имеет значения. Возможно, и моя миссия больше не важна. Я ведь тоже не уложился в срок с расшифровкой».
– Видите, да? – Рядом бесшумно возник Андрей Михайлович.
– Вижу. – Зимин вздрогнул от неожиданности. – Только не понимаю, что я вижу? Ваши бойцы занимают позиции, словно для обороны. Только не окапываются.
– Скоро начнут. – Куратор покосился на Леонида. – Надо ускорить расшифровку.
– Легко. – Зимин хмыкнул. – Скажите, что конкретно мы ищем, тогда дело пойдет значительно быстрее.
– Зацепки.
– Отличная подсказка! – Леонид скривился. – Почему некоторые ваши бойцы имеют прохладный, мягко говоря, тепловой контур?
– Здесь нет таких бойцов.
– Были. – Зимин пожал плечами. – Теперь все исчезли. Почему?
– Ушли.
– Логично. И почему они ушли?
– У них своя база.
– И снова логично, только неудовлетворительно. Почему у них своя база? Почему они холодные?
– Потому что.
– А вот этот ответ меня устроил. – Леонид усмехнулся, но тут же сменил гримасу. Издалека прилетели новые звуки. Достаточно тревожные, если Леонид не ошибся. Зимин прислушался. – Вы слышите? Что это за звуки?
– Выстрелы, – на удивление спокойно ответил Репин. – На внешнем периметре.
– Это не учения? – уточнил Зимин.
– Нет.
– Что это тогда?
– Все, что угодно. – Андрей Михайлович вынул из кобуры под пиджаком пистолет, загнал патрон в ствол, поставил на предохранитель и сунул оружие обратно. – Вплоть до чрезвычайной ситуации высшей степени.
– Высшей степени? Это значит – в Кремле? Или во Дворце Советов?
– В пределах Садового кольца.
– А узнать нельзя?
– Пока нет. Не все каналы связи работают.
– А телевидение на что? Если в городе происходит нечто чрезвычайное, все телерепортеры сразу оказываются на месте. Во всяком случае, их летающие камеры. Еще есть сотовая связь, полностью ее не вырубишь. Но, главное, есть Интернет! Если не по сотовым каналам или по волокну, то через спутники…
– Думаю, по всем каналам показывают «Лебединое озеро», мобильной связи нет, а Интернет висит. Даже через спутники.
– Что значит «висит»? Это невозможно… – Леонид осекся. – Неужели все настолько плохо?!
– Пока что именно так. – Репин уставился на Леонида. – Осознали теперь?
– Опять намекаете, что я на острие атаки? Даже в такой чудовищной ситуации вы продолжаете свои странные игры? Зачем? Я не понимаю, зачем?!
– Когда закончите, позвоните мне. – Андрей Михайлович указал на проводной телефон. – Старая техника пока работает. Мой местный номер – два нуля семь.
Репин вышел, а Леонид сел за стол и уставился на телефон. Вряд ли майор опять намекнул на что-то. Даже наверняка никаких намеков не было. Но Леонид почему-то воспринял предпоследнюю фразу куратора именно как намек. Почему? Что за блажь? Зимин этого не понимал, но чувствовал, что рациональное зерно в этом предположении есть. Репин мог намекнуть невольно. Ценность подсказки от этого не снижалась.
«Старая техника пока работает. И я копаюсь в архиве, вскрываю тайны прошлого, чтобы помочь КГБ разобраться с текущими проблемами. Ищу связь времен. Какую? Думай, Зимин, думай! Кто сейчас мутит воду? Да похоже, что представители все той же Конторы, только из какого-то обособленного подразделения. Ведь они свободно бродили здесь, пока им не приказали выдвинуться в центр Москвы. Что о них известно? Только то, что по неведомой причине они дают прохладный контур на тепловизоре. То есть у них понижена температура тела…»
Зимин резко придвинул свои расшифровки и переложил несколько листков, возвращаясь к сцене обследования в госпитале.
«…У всех понижена температура, брадикардия, при этом нормальное давление, идеальная кардиограмма, в порядке рефлексы и даже повышена скорость реакции…»
Так вкратце доложила доктор Еремина о состоянии здоровья тех, кто якобы получил дозу немецкой сыворотки.
«Якобы – потому, что на самом деле неизвестно, какое вещество попало им в кровь. Но суть не в этом. Сходство есть – это главное. Какой вывод? КГБ сохранило и применило немецкую сыворотку? Запросто. Наверняка образцы хранились, изучались и совершенствовались все эти годы в секретных лабораториях. Зачем было применять сыворотку? Почему сейчас? Ответить сложнее, да этого и не требуется. Репин ждет от меня ответы на другие вопросы. О сыворотке он наверняка знает, поэтому зачем и почему, может рассказать получше меня. Есть в записях что-то еще, какой-то единый ключ к обеим ситуациям: и в прошлом, и в настоящем. Надо работать, надо расшифровать все, пока не стало поздно!»
Глава 14
Март 1945 года, Восточная Пруссия, подступы к Кенигсбергу«Функционирование штрафных подразделений регламентировали «Положения о штрафных батальонах и штрафных ротах, а также штаты штрафного батальона, штрафной роты и заградительного отряда», объявленные приказом наркома обороны от 18.09.1942 № 298.
Согласно Положению, к постоянному составу штрафбата и штрафной роты относились: командиры и комиссары батальона и рот, а также командиры и политруки взводов. Постоянному составу штрафбатов сроки выслуги в званиях по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей действующей армии сокращались наполовину. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафбата засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев.
Срок службы штрафников в батальонах и ротах определялся от одного до трех месяцев. Лица, направляемые в штрафбат или штрафную роту, подлежали разжалованию в рядовые с выдачей красноармейской книжки специального образца. Ордена и медали у штрафника отбирались и на время его нахождения в штрафном батальоне или роте передавались на хранение в отдел кадров фронта или армии.
Штрафники могли быть назначены на должности младшего командного состава с присвоением званий ефрейтора, младшего сержанта и сержанта. За боевое
