– Стартовая шахта, – поправил Ворончук. – А батальонная разведка где засела?
– Их немцы в подвалах зажали. – Теперь Пахомов указал на небольшую постройку, вроде входа в уличный погреб. – Мои, когда мимо проползали, переговорили с ними. Там что-то вроде вентиляции, выбраться никак, но поговорить можно. Разведка в подвалах крепко застряла, фрицы все выходы им перекрыли.
– Вроде ловушки?
– Вроде того. – Пахомов кивнул. – Еще разведчики сказали, что там резервы накапливаются. До трех батальонов этих… бешеных. По каким ходам могут выбраться наружу, пока непонятно. Зато мы знаем, где баки с горючим. Спуститься там не получится, но гранатами забросать – как здрасте. Если мы эти баки запалим, все подвалы полыхнут. Ну а этих, наверху, после дожмем.
Пахомов указал на здание, из которого огрызались немцы.
– Где эти баки? Разведчики батальонные тоже там?
– В этом и загвоздка, товарищ капитан. Разведчики заперты аккурат на том уровне. И никак их оттуда не вытащить.
– Веди к бакам. – Ворончук хлопнул ротного по плечу. – И бойцов с гранатами прихвати.
– Понял, слушаюсь. – Пахомов как-то искоса взглянул на капитана.
– Не зыркай. – Василий нахмурился. – Думаешь, только тебе это не по душе? Выбора нет. Выползет еще хотя бы один бешеный батальон из подземелий – никакие огнеметы нам не помогут. Разведчики сами предложили этот вариант, если не останется выбора.
– Если в таком режиме рванет… это для них… навсегда?
– Навсегда. – Ворончук в который раз откашлялся и сплюнул. – А кто живет вечно? Веди, Пахомов, поставим жирный крест на этих бешеных фрицах! А может, и на всей войне, как знать?..
Смесь для огнеметов закончилась, и пополнить ее запасы не представлялось возможным. Как результат, около сотни бешеных фрицев так и остались в центральном здании форта, но без патронов. Их пришлось уничтожать гранатами и проверенным средством, не требующим перезарядки, – заточенными саперными лопатками, а затем сбрасывать в горящие подземелья. Горели подвалы после мощного взрыва баков с ракетным топливом еще долго. Дым над третьим фортом стоял столбом целые сутки.
Но ничто не горит вечно. Как и никто не живет вечно. Когда дым развеялся, капитан Ворончук, которому было приказано оцепить стратегический объект и не подпускать к нему даже своих, все-таки впустил на территорию одного эксперта, на которого запреты не распространялись, – доктора Еремину.
Алевтина долго бродила по закоулкам, спустилась на минуту с группой бойцов в подземелье, внимательно изучила поднятые из ракетной шахты тела, но никаких утешительных вестей не принесла. Взрыв и пожар зачистили все основательно. Найти среди углей тела Филина и компании не получилось.
Не удалось раскопать и Васнецова. Взорванный и залитый огнесмесью блиндаж выгорел дотла. Доктор нашла несколько костей и пару черепов, но кому они принадлежат, сказать не смогла.
Не внесли ясности и допросы трех уцелевших егерей. Нет, кое-какие моменты они прояснили. Например, Ворончуку было интересно узнать, что под маской «диверсанта Золкина» скрывался майор Харальд фон Хиршфельд и что именно он командовал всеми берсерками, а в критический момент лично повел группу захвата в ракетную шахту, которую заблокировали разведчики Филина.
Воображению нетрудно было нарисовать новую встречу Никиты и майора. Но чем она завершилась, Ворончук не понял. Среди поднятых из ракетной шахты немецких трупов тела майора Хиршфельда не оказалось.
На исходе суток Ворончука и его бойцов наконец сменили. Свежее подразделение, состоящее исключительно из офицеров Смерша и впятеро большее по численности, чем отряд Ворончука, рассредоточилось по закопченному форту, а на ближних подступах заняли позиции две стрелковые дивизии, тоже бодрые и укомплектованные по полному штату.
Чуть дальше ворчали танки. Очень много танков. Именно эта бронированная стена отделяла район третьего форта от других частей города, в котором продолжались ожесточенные бои. С воздуха форт тоже прикрывали. Самолеты кружили над ним, как стая стрижей. В общем, «колпак» получился внушительный и надежный. Немцы явно рвались отбить форт, но не могли приблизиться и только лупили с дальних дистанций из пушек и залповых реактивных систем. Этот огонь больше раздражал, чем вредил, да к тому же каждую огневую точку щедро накрывали «катюши», также занявшие позиции неподалеку.
Капитан Ворончук отправил своих людей в тыл, а сам еще на некоторое время остался в форте, чтобы подписать кое-какие бумаги и растолковать, если потребуется, детали рапорта. Поэтому он увидел своими глазами группу товарищей, прибывших посмотреть на захваченную ракету.
Добраться до нее по тоннелям пока не представлялось возможным, там еще стоял дым, а стены были горячими, как в печке. Да и мощная бронированная отсечка между шахтой и техническим помещением никак не желала отъезжать в сторону. Но крышку шахты удалось разблокировать и поднять, поэтому посмотреть на ракету сверху смогли все желающие.
Все специалисты были в форме, но опытный глаз контрразведчика сразу же выхватил переодетых гражданских. Самым серьезным из них был плотный мужчина в форме капитана-артиллериста. Он первым из гостей спустился в шахту по наспех сооруженной лестнице, с пониманием дела осмотрел ракету и доложил о своих выводах одному из настоящих, а не замаскированных генералов.
После этого к ракете допустили еще нескольких специалистов. Одни принялись изучать ее потроха и фотографировать, а другие начали какой-то шаманский танец с непонятным прибором вместо бубна. Когда прибор подносили к головной части – она находилась всего на метр ниже уровня крышки стартовой шахты, – внутри аппарата что-то начинало быстро и отчетливо щелкать. И специалисты радовались этим щелчкам, словно малые дети коробке леденцов.
Василий ждал, что его вызовут и расспросят о сыворотке, но так и не дождался. Командир наводнившей форт группы Смерш, он же начальник УКР фронта, поблагодарил Ворончука за службу и приказал отдыхать десять суток в глубоком тылу.
– В комендатуре получишь все документы, я распорядился, должны быть уже готовы. Отправляйся… куда там… в Москву? Ты ведь москвич?
– Почти. Из пригорода. А если будут вопросы по рапорту? Дело ведь непростое.
– Не до того, Василий, поверь. – Командир махнул рукой. – Я помню, что у вас там были серьезные выводы насчет немецких экспериментов над их же собственными солдатами. Тема важная, кто спорит? Но может подождать. В сравнении с этой ракетой и ее боевой частью ерунда и мелочи все, кроме мировой революции. Отдыхай, Ворончук, заслужил. Еще тебе в качестве маленькой премии – экономия времени и сил. В семь утра самолет на Москву, ты в списке пассажиров…
Капитан Ворончук прибыл на аэродром с запасом по времени, но едва не опоздал. Вылет перенесли, но оповестили об этом не всех. Впрочем, на борт успели подняться все, кто был в списке пассажиров. Плюс еще четверо офицеров Смерша, которые сопровождали одного из пассажиров и присматривали за еще одним, вернее, за еще одной.
Интересный
